ISSN 0300-9092 (Print)
ISSN 2412-5679 (Online)

Improving management strategy for patients with polyhydramnios

Dobrokhotova Yu.E., Borovkova E.I., Belousova T.N., Burdenko M.V., Kulikov I.A., Vdovichenko E.A., Davydova D.S.

1) N.I. Pirogov Russian National Research Medical University, Ministry of Health of Russia, Moscow, Russia; 2) Vidnovsky Perinatal Center, Moscow region, Russia
Objective: To evaluate the effectiveness of combination therapy in patients with virus-induced polyhydramnios.
Materials and methods: The study included 82 patients with polyhydramnios who had a new coronavirus infection COVID-19. The patients of the main group received combination treatment with indomethacin and immunomodulator Superlymph, the patients of the control group were treated with systemic antibiotics.
Results: The average size of the maximum pocket in the patients of the main group was 12.42 cm at the start of treatment, it decreased to 10.5 cm on the 3rd day and normalized in 19.23% of patients. Amniotic fluid volume was normalized on the 10th day from the start of therapy in 51.92% of patients, mild polyhydramnios persisted in 44.23% of women, moderate polyhydramnios was noted in 3.85% of patients. After two weeks from the start of treatment, amniotic fluid volume was completely normalized in 78.85%, mild polyhydramnios persisted in 15.38%, moderate polyhydramnios was observed in 5.77%. The diagnosis of polyhydramnios was eliminated in 92.31% of the patients after three weeks. The effectiveness of treatment was 60% in the control group. The size of the maximum pocket was 12.57 cm at the start of treatment, it was 10.2 cm on the 7th day; on the 14th day after the end of therapy, mild polyhydramnios persisted in 23.33% of patients and moderate polyhydramnios was noted in 16.67% of patients.
Conclusion: It is possible to prescribe combination therapy with indomethacin and immunomodulator Superlymph for patients with polyhydramnios. The results of the study showed a decrease in amniotic fluid volume according to ultrasound data and they did not affect perinatal outcomes.

Authors’ contributions: Dobrokhotova Yu.E. – development of the study design, obtaining data for analysis; Borovkova E.I. – review of publications on the topic of the article, analysis of the data obtained, writing of the text; Belousova T.N. – development of study design, provision of data for analysis; Burdenko M.V. – analysis of the data obtained, writing of the text; Kulikov I.A., Vdovichenko E.A. – collection of material, analysis of the data obtained; Davydova D.S. – collection of material, analysis of the data obtained, writing of the text.
Conflicts of interest: The authors declare no possible conflicts of interest.
Funding: The study was conducted without sponsorship.
Ethical Approval: The study was approved by the Ethical Review Board of the N.I. Pirogov Russian National Research Medical University, Ministry of Health of Russia.
Patient Consent for Publication: All patients signed an informed consent for the publication of their data.
Authors' Data Sharing Statement: The data supporting the findings of this study are available on request from the corresponding author after approval from the principal investigator.
For citation: Dobrokhotova Yu.E., Borovkova E.I., Belousova T.N.,
Burdenko M.V., Kulikov I.A., Vdovichenko E.A., Davydova D.S.
Improving management strategy for patients with polyhydramnios.
Akusherstvo i Ginekologiya/Obstetrics and Gynecology. 2023; (9): 154-162 (in Russian)
https://dx.doi.org/10.18565/aig.2023.171

Keywords

polyhydramnios
indomethacin
coronavirus infection
intrauterine infection of the fetus
amnioreduction
immunomodulator Superlymph

Многоводие – это патологическое состояние, сопровождающееся увеличением объема амниотической жидкости. Диагноз ставится на основании измерения высоты дна матки (при превышении размера на 3 недели от нормы) и данных ультразвукового исследования (УЗИ). Критерием диагностики является увеличение индекса амниотической жидкости (ИАЖ) ≥24 см или глубины наибольшего кармана ≥8 см. В зависимости от глубины кармана выделяют легкое (ИАЖ 25–29,9 см или величина максимального кармана 8,0–11,0 см), умеренное (ИАЖ 30–34,9 см или размер максимального кармана 12–15 см) и тяжелое (ИАЖ более 35 см или величина кармана более 16 см) многоводие [1].

Распространенность многоводия в общей акушерской популяции колеблется от 1 до 2% [1–5]. Частота встречаемости зависит от гестационного возраста на момент проведения УЗИ, выборки и различий в используемых критериях. Например, в исследовании 93 000 одноплодных беременностей многоводие было выявлено в 0,7% случаев, а по степени тяжести было легким, средним или тяжелым в 66, 22 и 12% соответственно [1].

Объем амниотической жидкости отражает баланс между ее образованием и абсорбцией, которая реализуется за счет транс- и внутримембранного транспорта (перенос через амнион в кровоток матери и плода), глотания и мочеиспускания плода [1–3]. В I триместре амниотическая жидкость представлена секретом амниотической оболочки, а после 16 недель – преимущественно мочой плода и полностью обновляется каждые 3 ч.

Среди причин многоводия выделяют материнские (сахарный диабет, инфекционные заболевания, изоиммунизация), плацентарные (хорионангиома), плодовые (фето-фетальный трансфузионный синдром, врожденные пороки развития, хромосомные аномалии, наследственные болезни) и идиопатические.

Приблизительно 40% всех случаев многоводия, диагностированного в антенатальном периоде, относят к идиопатическому; однако после родов у 25% детей выявляются те или иные аномалии (анемия, синдром Барттера, инфекции и нервно-мышечные расстройства) [6, 7].

По характеру течения многоводие может быть острым и хроническим. Острое встречается крайне редко, примерно в 1 случае на 3888–14 383 родов, возникает в сроках 16–27 недель беременности и чаще всего является проявлением развития фето-фетального трансфузионного синдрома или воздействия вирусной инфекции [7]. Хроническое многоводие диагностируется от 0,17 до 2,8% случаев, чаще развивается в III триместре беременности и имеет более стертую клиническую картину.

Идиопатическое легкое многоводие чаще всего разрешается спонтанно и имеет доброкачественное течение [8, 9].

Роль инфекционного фактора в этиологии многоводия обсуждается очень широко и актуализирована в связи с пандемией новой коронавирусной инфекции. До 30% женщин с многоводием перенесли ранее инфекционные заболевания, а по данным гистологического исследования у них в плацентах присутствуют признаки перенесенного воспаления (децидуит, виллузит, интервиллузит, хорионит) [7].

Стойкое многоводие связано с повышенным риском развития таких акушерских осложнений, как дыхательная недостаточность у матери, преждевременный разрыв плодных оболочек, преждевременные роды, неправильное положение плода, выпадение петель пуповины, преждевременная отслойка плаценты, слабость родовой деятельности и послеродовое гипотоническое кровотечение [10–12].

Идиопатическое многоводие повышает риск неонатальной заболеваемости и смертности [13]. Лечение многоводия зависит от срока беременности, тяжести осложнения и наличия акушерских симптомов. При легком и умеренном многоводии проводится динамическое наблюдение (кардиотокография, допплерометрия) каждые 1–2 недели до 37 недель, а затем еженедельно с 37 недель до родов. При тяжелом многоводии рекомендовано наблюдение в условиях акушерского стационара. Согласно рекомендациям общества медицины матери и плода (SMFM), антенатальное наблюдение за плодом при легком идиопатическом многоводии не требуется [14].

При тяжелом многоводии (ИАЖ≥35 см или наибольший карман ≥16 см) проводится декомпрессионный амниоцентез (амниоредукция) с целью снижения дискомфорта у матери, риска отслойки плаценты и преждевременных родов. Однако нет доказательств того, что процедура снижает риск спонтанных преждевременных родов [15].

В крупнейшем опубликованном исследовании, включившем 138 беременных с многоводием и амниоредукцией, у 46% пациенток потребовалось проведение более 1 процедуры, средняя продолжительность от первой процедуры до родов составила 26 дней, а в 4% случаев в течение 48 ч произошли преждевременные роды [15].

​В сроке до 32 недель и при отсутствии выраженных симптомов у матери проводится курс терапии индометацином в сочетании с профилактикой респираторного дистресс-синдрома (РДС) у плода. Стандартная схема составляет 25 мг перорально 4 раза в день в течение 48 ч. Препарат разрешен к применению в сроке до 32 недель [16].

При наличии одышки или тяжелого многоводия проводится амниоредукция. SMFM рекомендует рассматривать амниоредукцию только как процедуру для облегчения дискомфорта и одышки у матери и воздержаться от использования индометацина с единственной целью уменьшения количества амниотической жидкости [16].

С 32 до 34 недель индометацин не рекомендован, поэтому назначается токолиз нифедипином в сочетании с курсом профилактики РДС плода. После 34 недель при высоком риске преждевременных родов целесообразно проведение поздней профилактики РДС до 36+6 недель.

Амниоредукция (декомпрессионный амниоцентез) не требует проведения антибиотикотерапии, но при тяжелом многоводии проводится профилактический курс терапии препаратами пенициллинового ряда. Единовременно не рекомендовано удаление более 2–2,5 л и быстрее чем 1000 мл за 20 минут [17]. Процедуру прекращают при достижении показателя ИАЖ 15–20 см или глубины максимального кармана <8 см [18]. Частота осложнений (преждевременные роды, преждевременный разрыв плодных оболочек, отслойка плаценты, внутриамниотическая инфекция, гипопротеинемия) составляет от 1 до 10% [15, 17].

После амниоредукции проводятся мониторинг ИАЖ, кардиотокография и допплерометрия 1 раз в неделю. Повторные процедуры можно выполнять с любым интервалом. В среднем для стойкого снижения объема околоплодных вод необходимы две процедуры с интервалом не менее 7 дней [17].

У пациенток с легким и умеренным идиопатическим многоводием роды индуцируют в сроке от 39+0 до 40+0 недель [14, 18]. Американский колледж акушеров-гинекологов рекомендует родоразрешение в сроки от 39+0 до 40+6 недель [19]. Пациенткам с тяжелым идиопатическим многоводием проводят индукцию родов в 37+0 недель, чтобы свести к минимуму риск отслойки плаценты, выпадения пуповины и антенатальной гибели плода.

Целью исследования явилась оценка эффективности комбинированной терапии пациенток с вирус-индуцированным многоводием.

Материалы и методы

Было проведено наблюдательное исследование, включившее 82 пациентки. Критериями включения явились следующие.

1. Наличие умеренного многоводия по данным УЗИ при одноплодной беременности в сроке 24–32 недели.

2. Спонтанное наступление беременности.

3. Отсутствие пороков развития и хромосомных аберраций у плода.

4. Перенесенная вирусная инфекция в период за 1–4 недели до появления многоводия.

5. Отсутствие у матери значимой соматической патологии (ожирение, истинный и гестационный сахарный диабет, аутоиммунные заболевания, патология щитовидной железы).

6. Отсутствие резус-сенсибилизации.

7. Подписанное информированное согласие пациентки на участие в исследовании.

8. Отсутствие известных аллергических реакций и непереносимости компонентов препарата «Суперлимф».

Пациентки были разделены на основную группу (n=52), в которой проводилось комплексное лечение с применением индометацина 25 мг 4 раза в сутки 3 дня и свечей «Суперлимф» 10 ЕД 2 раза в сутки (ректально) 10 дней, и группу сравнения (n=30), сформированную на основании архивного материала Видновского перинатального центра за период 2021–2022 гг., в которой проводилась антибактериальная терапия амоксициллином или цефалоспоринами I поколения. Все пациентки группы сравнения на время лечения были госпитализированы. В основной группе терапия проводилась амбулаторно у 88,46% (46/52) пациенток.

Активным веществом препарата «Суперлимф» является белково-пептидный комплекс свиных лейкоцитов (Центр Иммунотерапии «Иммунохелп»), представляющих собой универсальный стимулятор иммунной системы с активностью фактора, угнетающего миграцию макрофагов, интерлейкина-1, интерлейкина-6, фактора некроза опухоли, трансформирующего фактора роста, секретируемых лейкоцитами периферической крови свиньи. Препарат зарегистрирован как иммуномодулятор, обладает противовирусным и противомикробным действием, стимулирует функциональную активность клеток фагоцитарного ряда, активирует фагоцитоз, выработку цитокинов, индуцирует противоопухолевую цитотоксичность макрофагов, регулирует миграцию клеток в очаг воспаления и увеличивает активность естественных киллеров, обладает антиоксидантной активностью, снижает развитие воспалительных реакций, стимулирует регенерацию и эпителизацию раневых дефектов. Препарат разрешен к применению во время беременности (код EAN: 4640008270034 № ЛС-000148, 2010-06-02).

Частота многоводия, согласно данным Видновского перинатального центра, в 2021 г. составила 4,36% (273/6256 родов), а в 2022 г. – 4,42% (268/6059 родов), что свидетельствует о стабильных показателях за исследуемый период.

Комплексное обследование пациенток включало: сбор анамнеза, оценку соматического и гинекологического статуса, выявление специфики менструальной и репродуктивной функции, а также характера течения и исходы данной беременности. Всем женщинам были проведены антропометрические измерения на медицинских электронных весах «Seca 766/767» с расчетом индекса массы тела с последующей интерпретацией согласно рекомендациям ВОЗ.

УЗИ являлось основным методом диагностики многоводия; его проводили всем пациенткам при поступлении и в динамике на фоне терапии. УЗИ выполняли на аппарате WS80A-RUS компании Samsung Medison. Использовали конвексный датчик CA1-7A (1–7 МГц, угол обзора 70°, монокристальный), внутриполостной датчик EA2-11В (2–11 МГц, угол обзора 150°) и линейный датчик L3-12A (3–12 МГц, апертура 50 мм).

Морфологическое исследование последов проводилось на базе отделения патоморфологии перинатального центра. На исследование направлялся послед с пуповиной целиком. Для гистологического исследования из центральной части плаценты вырезали участок 2×2 см и фиксировали в 10% растворе нейтрального формалина. После стандартной гистологической проводки изготавливались срезы, которые окрашивались гематоксилином Майера и эозином с последующей оценкой гистологического строения плаценты.

Статистический анализ

Статистическая обработка выполнялась с использованием пакета программ Statistica for Windows 10.0 (StatSoft Inc., США). Количественные показатели представляли средним значением (М). Качественные признаки указывали в виде абсолютных чисел и относительных величин (в процентах). Полученные данные проходили проверку на нормальность распределения. Результаты считались значимыми при уровне вероятности ошибки р<0,05.

Результаты

Возраст пациенток основной группы был от 24 до 40 лет (М=31), в группе сравнения – от 22 до 41 лет (М=33), р=0,24. Данные о гинекологическом, соматическом и акушерском анамнезе приведены в таблице 1.

157-1.jpg (85 KB)

Соматический анамнез у пациенток сформированных групп был отягощен преимущественно за счет патологии органов желудочно-кишечного тракта и варикозным расширением вен нижних конечностей. При сравнении между группами значимых отличий выявлено не было.

Большинство женщин в обеих группах были повторнобеременными (88,46 и 70% соответственно, р=0,12) и повторнородящими (67,31 и 56,57% соответственно, р=0,04).

В таблице 2 приведены особенности течения настоящей беременности у пациенток сформированных групп.

158-1.jpg (127 KB)

Течение настоящей беременности значимо чаще осложнялось у пациенток основной группы развитием поздней формы задержки роста плода (7,67 и 3,33% соответственно, р=0,05) и анемией легкой степени (59,67 и 40% соответственно, р=0,04). Угроза прерывания беременности развивалась у каждой 4-й пациентки как в основной группе, так и в группе сравнения. Пациентки получали стандартную терапию микронизированным прогестероном.

Угроза преждевременных родов развилась у каждой пятой беременной в обеих группах; во всех случаях были проведены токолитическая терапия нифедипином, профилактика РДС плода и магнезиальная терапия с целью нейропротекции.

Согласно критериям включения, все пациентки во II триместре беременности перенесли вирусную инфекцию, которая была идентифицирована как новая коронавирусная инфекция COVID-19 у 50 и 63,33% пациенток (р=0,05), как ОРВИ – у 59,62 и 43,33% соответственно (р=0,04). У 9,62% (5/52) и 6,67% (2/30) соответственно группам во II триместре вирусное заболевание развилось дважды (р=0,06).

Новая коронавирусная инфекция во всех случаях носила легкое течение, не требовала проведения госпитализации и терапии антикоагулянтами.

Согласно критериям включения, в 100% случаев присутствовало умеренное многоводие, диагностированное в сроках 24–32 недели беременности. В таблице 3 приведены сроки первичной диагностики многоводия.

У большинства пациенток сформированных групп значимо чаще многоводие диагностировалось в III триместре беременности: в основной группе – у 46/52 (88,46%), в группе сравнения – у 27/30 (90%) (р=0,78).

Основной жалобой пациенток при обращении было ощущение повышенной активности плода (у 30/52 (57,69%) в основной группе и 14/30 (46,67%) в группе сравнения), наличие одышки при незначительной нагрузке (у 21/52 (40,38%) в основной группе и 9/30 (30%) в группе сравнения) и дискомфорта внизу живота (у 23/52 (44,23%) в основной группе и 11/30 (36,67%) в группе сравнения).

С момента постановки диагноза пациенткам основной группы был назначен индометацин по 25 мг перорально 4 раза в сутки, который применялся в течение 3 дней. Совместно с индометацином применяли свечи «Суперлимф» по 10 ЕД 2 раза в сутки с ректальным способом введения препарата в течение 10 дней.

В группе сравнения 76,67% (23/30) пациенток получали курсовую терапию комбинацией амоксициллина с клавулановой кислотой (по 1,0 г 3 раза в сутки 5 дней) и 23,33% (7/30) – терапию цефазолином по 500 мг 3 раза в сутки 5 дней.

Терапия многоводия была эффективной у 92,31% (48/52) пациенток основной группы и у 60% (18/30) в группе сравнения. Критерием эффективности служило уменьшение объема околоплодных вод до полной нормализации ИАЖ. Объем околоплодных вод в основной группе оценивался с помощью УЗИ на 3–4-й день от начала лечения и далее каждую неделю в течение 3 недель. В группе сравнения УЗИ проведено дважды с интервалом 7–10 дней.

У пациенток основной группы средний размер максимального кармана на старте лечения составил 12,42 см (12 см – у 61,53%, 13 см – у 34,62% и 14 см – у 3,85%). На 3-и сутки от начала комбинированной терапии величина максимального кармана снизилась в среднем до 10,5 см и нормализовалась у 19,23% (у 76,92% – до 11 см, у 3,85% – до 13 см, у 19,23% – до 8 см). На 10-й день от начала терапии нормализация объема околоплодных вод отмечена у 51,92% (27/52), легкое многоводие сохранялось у 44,23% (23/52), умеренное многоводие – у 3,85 (2/52) пациенток.

На рисунке представлена динамика изменения объема амниотической жидкости у пациенток основной группы.

Через 2 недели от начала лечения полная нормализация объема околоплодных вод зафиксирована у 78,85% (41/52), легкое многоводие сохранялось у 15,38% (8/52), умеренное – у 5,77% (3/52).

Через 3 недели диагноз многоводия был снят у 92,31% (48/52) пациенток основной группы.

У 7,69% (4/52) беременных сохранялось легкое многоводие, величина максимального кармана составила 10,2 см. Необходимо отметить, что у 3 из 4 пациенток на период наблюдения был зарегистрирован еще один эпизод ОРВИ.

В группе сравнения, согласно данным архивного материала, УЗИ в динамике проводилось на момент госпитализации и далее дважды с интервалом 7–10 дней. Эффективность лечения составила 60% (18/30), что при сравнении с показателями основной группы имело статистически значимое различие (р≤0,001). Средняя величина максимального кармана на момент начала лечения была 12,57 см (у 56,67% – 12 см, у 33,33% – 13 см, у 6,67% – 14 см и у 3,33% – 15 см). При контрольном УЗИ, выполненном на 7-й день, средний размер максимального кармана составил 10,2 см. У 26,67% (8/30) пациенток количество околоплодных вод уменьшилось до нормы, у 73,33% (22/30) сохранялось многоводие (у 36,67% – умеренное и у 36,67% – легкое). Через 14 дней от окончания терапии нормализация объема околоплодных вод произошла у 60% (18/30) пациенток, при этом легкое многоводие сохранялось у 23,33% (7/30), а умеренное – у 16,67% (5/30).

Подгрупповое сравнение динамики уменьшения объема околоплодных вод на фоне проводимой терапии показало, что исходно средние показатели максимального кармана околоплодных вод не имели значимых различий и составили в основной группе 12,42 см, в группе сравнения – 12,57 см (р=0,89). Через 7–10 дней от начала лечения у пациенток основной группы уровень амниотической жидкости был в 1,26 раза меньше, чем в группе сравнения (8,08 и 10,2 см, соответственно, р=0,05), через 2 недели средние показатели не имели значимой разницы (7,48 и 8,27 см, р=0,74).

159-1.jpg (62 KB)

В таблице 4 приведены сроки и методы родоразрешения пациенток сформированных групп.

Родоразрешение в срок произошло у 96,15 и 90% пациенток соответственно группам. Значимых различий в частоте спонтанных влагалищных и оперативных родов по группам выявлено не было. Отмечена более высокая частота преждевременных родов у пациенток группы сравнения, составившая 10% (р=0,05).

В таблице 5 приведены данные по состоянию новорожденных.

160-1.jpg (128 KB)

При сравнении исходов родов и состояния новорожденных значимых различий выявлено не было, за исключением частоты рождения здоровых маловесных детей, которые чаще выявлялись в группе сравнения (р=0,05).

Морфологическое исследование последа было проведено у 40 (76,92%) пациенток основной группы и у 15 (50%) группы сравнения (табл. 6).

Нормальное строение последа отмечено у 42,5 и 26,67% пациенток сформированных групп; значимо чаще состояние плаценты соответствовало нормальному у беременных основной группы (р≤0,05).

В плацентах пациенток группы сравнения значимо чаще выявлены дистрофические нарушения (в каждом 3-м случае), виллузит и интервиллузит (в каждом 5-м случае). Хронический интервиллузит (очаговое поражение части ворсин с наличием клеток воспалительного ряда в межворсинчатом пространстве) ассоциируется с перенесенными вирусными и бактериальными инфекциями [20].

Обсуждение

Многоводие является проявлением дисбаланса между объемом образующейся жидкости и фильтрационными свойствами амниотических оболочек. В связи с этим разработка способов воздействия на факторы, приводящие к избыточной ее продукции (пороки развития у плода, гипоплазия легких, фето-фетальный трансфузионный синдром, анемия, парвовирусная инфекция) или нарушению реабсорбции (сахарный диабет, внутриутробные инфекции), является актуальным.

В исследовании Dashe J.S. et al. на основании ретроспективного исследования 672 пациенток с многоводием было показано, что до 79% всех случаев связаны с пороками развития плода. Кроме того, была выявлена прямая корреляционная связь с выраженностью многоводия – чем более тяжелая форма многоводия выявлена, тем выше была вероятность наличия у плода тяжелых пороков развития [1]. При исключении пороков развития многоводие может быть отнесено к идиопатическому.

Abele H. et al. в ретроспективном исследовании 272 пациенток с многоводием за период с 2004 по 2010 гг. показал, что до 43,3% всех случаев многоводия являются идиопатическими, а еще 30% связаны с воздействием вирусной инфекции [6]. При умеренном и тяжелом многоводии повышен риск антенатальной гибели плода, отслойки плаценты, преждевременных родов и преждевременного разрыва плодных оболочек. В связи с чем целесообразно проведение терапии, направленной на уменьшение объема околоплодных вод. В нашей стране наиболее распространенным является назначение антибактериальных препаратов, которые неэффективны в случае вирусной этиологии многоводия. В странах западной Европы и Америки препаратом выбора для сроков до 32 недель является курс терапии индометацином.

В проведенном нами исследовании была продемонстрирована эффективность комбинированного подхода к терапии вирус-ассоциированного многоводия у беременных в сроке 24–32 недели с использованием индометацина и иммуномодулятора «Суперлимф».

При сравнении с классическим лечением комбинированная терапия позволила повысить частоту излечения до 92,31% к концу 3-й недели наблюдения. Уже через 3 дня от начала лечения средние показатели величины максимального кармана уменьшились на 2 см (с 12,42 до 10,5 см). На 10-й день лечения у 51,92% беременных объем околоплодных вод полностью нормализовался. Через 3 недели у 4 пациенток (7,69%), повторно перенесших ОРВИ, сохранялось легкое многоводие, не причиняющее субъективного дискомфорта.

Заключение

По нашему мнению, при аллергической реакции на антибиотики/отсутствии показаний к приему антибиотиков и многоводии возможно применение комбинированной терапии, включающей индометацин и иммуномодулятор «Суперлимф». Наши результаты показали уменьшение околоплодных вод по данным УЗИ и не ухудшили перинатальные исходы.

References

  1. Dashe J.S., McIntire D.D., Ramus R.M., Santos-Ramos R., Twickler D.M. Hydramnios: anomaly prevalence and sonographic detection. Obstet. Gynecol. 2002; 100(1): 134-9. https://dx.doi.org/10.1016/s0029-7844(02)02013-6.
  2. Муминова Г.Ш., Аюпова Д.А., Муминова З.А. Акушерские и перинатальные исходы у беременных с многоводием. Журнал теоретической и клинической медицины. 2021; 3: 105-8. [Muminova G.Sh., Ayupova D.A., Muminova Z.A. Obstetric and perinatal outcomes in pregnant women with polyhydramus. Journal of Theoretical and Clinical Medicine. 2021; (3): 105-8. (in Russian)].
  3. Туманова У.Н., Шувалова М.П., Щеголев А.И. Нарушение объема околоплодных вод в генезе мертворождения. Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. 2017; 12(1): 94-7. [Tumanova U.N., Shuvalova M.P., Shchegolev A.I. Disorders of amniotic fluid volume in the genesis of stillbirth. International Journal of Applied and Fundamental Research. 2017; 12(1): 94-7. (in Russian)].
  4. Pri-Paz S., Khalek N., Fuchs K.M., Simpson L.L. Maximal amniotic fluid index as a prognostic factor in pregnancies complicated by polyhydramnios. Ultrasound Obstet. Gynecol. 2012; 39(6): 648-53. https://dx.doi.org/10.1002/uog.10093.
  5. Bauserman M., Nathan R., Lokangaka A., McClure E.M., Moore J., Ishoso D. et al. Polyhydramnios among women in a cluster-randomized trial of ultrasound during prenatal care within five low and low-middle income countries: a secondary analysis of the first look study. BMC Pregnancy Childbirth. 2019; 19(1): 258. https://dx.doi.org/10.1186/s12884-019-2412-6.
  6. Abele H., Starz S., Hoopmann M., Yazdi B., Rall K., Kagan K.O. Idiopathic polyhydramnios and postnatal abnormalities. Fetal Diagn. Ther. 2012; 32(4): 251-5. https://dx.doi.org/10.1159/000338659.
  7. Pasquini L., Seravalli V., Sisti G., Battaglini C., Nepi F., Pelagalli R., Di Tommaso M. Prevalence of a positive TORCH and parvovirus B19 screening in pregnancies complicated by polyhydramnios. Prenat. Diagn. 2016; 36(3): 290-3. https://dx.doi.org/10.1002/pd.4769.
  8. Odibo I.N., Newville T.M., Ounpraseuth S.T., Dixon M., Lutgendorf M.A., Foglia L.M., Magann E.F. Idiopathic polyhydramnios: persistence across gestation and impact on pregnancy outcomes. Eur. J. Obstet. Gynecol. Reprod. Biol. 2016; 199: 175-8. https://dx.doi.org/10.1016/j.ejogrb.2016.02.018.
  9. Wax J.R., Cartin A., Craig W.Y., Pinette M.G. Transient idiopathic polyhydramnios: maternal and perinatal outcomes: maternal and perinatal outcomes. J. Ultrasound Med. 2022; 41(11): 2859-66. https://dx.doi.org/10.1002/jum.15974.
  10. Karahanoglu E., Ozdemirci S., Esinler D., Fadıloglu E., Asiltürk S., Kasapoglu T. et al. Intrapartum, postpartum characteristics and early neonatal outcomes of idiopathic polyhydramnios. J. Obstet. Gynaecol. 2016; 36(6): 710-4.https://dx.doi.org/10.3109/01443615.2016.1148126.
  11. Wiegand S.L., Beamon C.J., Chescheir N.C., Stamilio D. Idiopathic polyhydramnios: severity and perinatal morbidity. Am. J. Perinatol. 2016; 33(7): 658-64. https://dx.doi.org/10.1055/s-0036-1571320.
  12. Khazaei S., Jenabi E. The association between polyhydramnios and the risk of placenta abruption: a meta-analysis. J. Matern. Fetal Neonatal Med. 2020; 33(17): 3035-40. https://dx.doi.org/10.1080/14767058.2019.1566898.
  13. Polnaszek B., Liang B., Zhang F., Cahill A.G., Raghuraman N., Young O.M. Idiopathic polyhydramnios and neonatal morbidity at term. Am. J. Perinatol. 2021; Nov 14. https://dx.doi.org/10.1055/s-0041-1739435.
  14. Dashe J.S., Pressman E.K., Hibbard J.U.; Society for Maternal-Fetal Medicine (SMFM). Electronic address: pubs@smfm.org. SMFM Consult Series #46: Evaluation and management of polyhydramnios. Am. J. Obstet. Gynecol. 2018; 219(4): B2-B8. https://dx.doi.org/10.1016/j.ajog.2018.07.016.
  15. Dickinson J.E., Tjioe Y.Y., Jude E., Kirk D., Franke M., Nathan E. Amnioreduction in the management of polyhydramnios complicating singleton pregnancies. Am. J. Obstet. Gynecol. 2014; 211(4): 434.e1-7. https://dx.doi.org/10.1016/j.ajog.2014.05.036.
  16. Harman C.R. Amniotic fluid abnormalities. Semin. Perinatol. 2008; 32(4): 288-94. https://dx.doi.org/10.1053/j.semperi.2008.04.012.
  17. Leung W.C., Jouannic J.M., Hyett J., Rodeck C., Jaunaux E. Procedure-related complications of rapid amniodrainage in the treatment of polyhydramnios. Ultrasound Obstet. Gynecol. 2004; 23(2): 154-8. https://dx.doi.org/10.1002/uog.972.
  18. Pilliod R.A., Page J.M., Burwick R.M., Kaimal A.J., Cheng Y.W., Caughey A.B. The risk of fetal death in nonanomalous pregnancies affected by polyhydramnios. Am. J. Obstet. Gynecol. 2015; 213(3): 410.e1-6. https://dx.doi.org/10.1016/j.ajog.2015.05.022.
  19. American College of Obstetricians and Gynecologists’ Committee on Obstetric Practice, Society for Maternal-Fetal Medicine. Medically indicated late-preterm and early-term deliveries: ACOG Committee Opinion, Number 831. Obstet. Gynecol. 2021; 138(1): e35-9. https://dx.doi.org/10.1097/AOG.0000000000004447.
  20. Низяева Н.В. Гистологические критерии воспалительных изменений ворсинчатого дерева плаценты. Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. 2018; 2: 202-7. [Nizyaeva N.V. Histological criteria of the inflammatory diseases of the placentаl villus tree. International Journal of Applied and Basic Research. 2018; (2): 202-7. (in Russian)].

Received 17.07.2023

Accepted 07.09.2023

About the Authors

Yulia E. Dobrokhotova, Dr. Med. Sci., Professor, Head of the Department of Obstetrics and Gynecology, Faculty of Medicine, Pirogov Russian National Research Medical University, Ministry of Health of Russia, pr.dobrohotova@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-7830-2290, 117997, Russia, Moscow, Ostrovityanov str., 1.
Ekaterina I. Borovkova, Dr. Med. Sci., Associate Professor, Professor, Department of Obstetrics and Gynecology, Pirogov Russian National Research Medical University, Ministry of Health of Russia, +7(495)722-63-99, Katyanikitina@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-7140-262X, 117997, Russia, Moscow, Ostrovityanov str., 1.
Tamara N. Belousova, PhD, Chief Physician, Vidnovsky Perinatal Center, beltamara1@mail.ru, https://orcid.org/0000-0003-3804-7691, 142700, Russia, Moscow Region, Vidnoye, Zavodskaya str., 17.
Marina V. Burdenko, PhD, Associate Professor, Department of Obstetrics and Gynecology, Pirogov Russian National Research Medical University, Ministry of Health of Russia, +7(495)722-63-99, bmv-0306@rambler.ru, https://orcid.org/0000-0002-0304-4901, 117997, Russia, Moscow, Ostrovityanov str., 1.
Ilyas A. Kulikov, PhD, Head of the Obstetric Department of Pregnancy Pathology, Vidnovsky Perinatal Center, +7(916)752-86-97, aesculap@inbox.ru,
https://orcid.org/0000-0002-2460-1623, 142700, Russia, Moscow Region, Vidnoye, Zavodskaya str., 17.
Elena A. Vdovichenko, obstetrician-gynecologist, Department of Pregnancy Pathology, Vidnovsky Perinatal Center, +7(905)169-10-87, aesculap@inbox.ru, 142700, Russia, Moscow Region, Vidnoe, Zavodskaya, 17.
Daria S. Davydova, Clinical Resident, Department of Obstetrics and Gynecology, Faculty of Medicine, Pirogov Russian National Research Medical University, Ministry of Health of Russia, +7(910)304-48-36, dashadavydova1215@gmail.com, https://orcid.org/0000-0002-6598-9310, 117997, Russia, Moscow, Ostrovityanov str., 1.

Similar Articles