В период беременности наблюдается высокий процент женщин с повышенной тревожностью, эмоциональной нестабильностью, подозрительностью. Довольно часто беременные женщины находятся в состоянии хронического стресса из-за страхов и волнения относительно будущих родов [1]. Повышенная тревожность, депрессия являются распространенными, но часто нераспознанными состояниями, которые ведут к негативным последствиям для здоровья женщины и плода [2]. Именно тревожность является психическим выражением стрессового состояния и представляет временную отрицательную эмоцию. В этом случае тревога выражается неприятным эмоциональным состоянием, которое характеризуется субъективным ощущением напряжения, ожидания неблагополучного развития событий [3].
Стресс и тревожные состояния взаимосвязаны, и если тревожность становится доминирующей эмоцией, то может ухудшаться течение беременности, увеличивается возможность осложнения в родах [4, 5]. Интенсивность тревожно-фобических расстройств по мере приближения родов нарастает. Содержанием подобных расстройств являются различные виды пренатальной тревоги: генерализованная, физическая (тяжело переносит физические аспекты беременности), страх за судьбу плода, страх перед необходимостью ухода за ребенком, страх перед родами [6]. Такие психологические факторы, как тревожность, мнительность, впечатлительность, эгоцентризм и страх боли, способствуют появлению эмоционального стресса при беременности, которая в итоге воспринимается как негативное психоэмоциональное состояние, которое осложняет течение беременности и родов, а также подготовку к роли матери [7]. Именно поэтому, первым элементом системы психопрофилактической подготовки к родам является углубленный анамнез, так как возникающая тревога, испуг, страх и другие отрицательные эмоции нарушают равновесие корково-подкорковых систем. Возбуждение подкорки усиливает отрицательное индуцирование коры, и тем самым, условия болевой переработки восходящих в кору нормальных раздражений с родовых путей и органов [8].
Эмоциональный стресс, помимо корреляции с преждевременными родами, рождением маловесных детей и увеличением процента смертности, взаимосвязан с более частым развитием детской психопатологии [5]. Состояние беременной в критические периоды существенно влияет на особенности формирования психических функций будущего ребенка, а значит, и определяет во многом его жизненный сценарий [9]. Пренатальные негативные воздействия обладают наиболее сильным повреждающим влиянием. Если мать во время беременности испытывала сильный стресс, интенсивную тревогу или депрессию, либо получала глюкокортикоиды, то все это может привести к снижению веса и размеров тела плода при рождении, уменьшению размеров гиппокампа, клеточным нарушениям в мозге [10]. Любые негативные воздействия среды могут отрицательно влиять на организм женщины, формирующей материнскую доминанту, и приводит к возникновению конкурирующей «стрессовой» субдоминанты [11]. Сегодня доказано, что психическая жизнь внутриутробно развивающегося малыша весьма активная, во многом зависит от эмоциональных переживаний матери, а главное, является фундаментом психоэмоциональных характеристик ребенка на многие годы вперед [12]. Ребенок на гормональном уровне «переживает» все состояния матери. Каждая волна материнских гормонов резко выводит ребенка из его обычного состояния и предоставляет ему обостренную чувствительность [13].
Повышение в крови матери концентрации основного гормона стресса (кортизола) приводит к тому, что разрушающий его фермент в плаценте уже не справляется с нагрузкой, и материнский кортизол попадает в кровь плода. Возникает искусственно созданное состояние стресса [14].
Именно поэтому оценка баланса гормонального профиля с учетом психоэмоционального состояния позволят установить многофакторность адаптивных реакций, которые так необходимы для благоприятных акушерских и перинатальных исходов.
Цель исследования: дать оценку взаимовлияния психоэмоционального состояния и гормонального профиля женщин в период беременности.
Материал и методы исследования
Обследованы 65 беременных сроком гестации 26–32 недели. Средний возраст обследуемых женщин составил 26,9±0,95 года. В основную группу вошли 45 беременных со средним и высоким уровнем ситуативной тревожности (СТ). Контрольная группа представлена 20 беременными с уровнем тревоги 30 баллов и ниже, что характеризует низкий уровень СТ.
Психоэмоциональное состояние беременных оценивали на основании структурированного интервью, анкетирования и психологических тестов: шкала личностной и реактивной тревожности Спилберга, которая адаптирована Ханиным; индивидуально-типологический опросник (ИТО) Л.Н. Собчик; методика диагностики темперамента J. Streljau; опросник EPQ Айзенка и САН (самочувствие, активность, настроение). Оценку типа отношения к болезни проводили с использованием Личностного опросника Бехтеревского института (ЛОБИ), на основании которого женщины с дисгармоничным типом отношения к соматической болезни в группу исследования не включались. Критерием исключения были заболевания сердечно-сосудистой, мочевыделительной систем и эндокринная патология.
Количественную оценку концентрации пролактина (Прл), кортизола (К), инсулина (И) и дегидроэпиадростерона сульфата (ДГЭАС) в плазме крови определяли методом иммуноферментного анализа на аппарате «SIRIO S» с использованием тест-систем DRG (США) и Monobind INC (США). Забор крови проводили в день психологического тестирования. Исследования проводились в учебном медико-лабораторном центре (УМЛЦ) лаборатории ЗГМУ.
С каждой беременной была проведена беседа о целесообразности дополнительных методов исследования. От женщин получено согласие на их проведение.
Данные исследования соответствуют современным требованиям морально-этических норм относительно правил ICH / GCP, Хельсинкской декларации (1964), Конференции Совета Европы о правах человека и биомедицине, а также положениям законодательных актов Украины. Вариационно-статистическая обработка результатов осуществлялась с использованием лицензированных стандартных пакетов прикладных программ многомерного статистического анализа Statistica 6.0: порядковые описательные статистики, корреляция Спирмена, критерии Колмогорова–Смирнова и Манна–Уитни (лицензионный номер AXXR712D833214FAN5).
Результаты исследования и их обсуждение
По результатам самооценки уровня СТ среди всех беременных по шкале Спилберга–Ханина установлено, что более чем в 2 раза имело место преобладание его среднего и высокого уровня (69,2%) над низким (30,8%). Характеризуя уровень личностной тревожности (ЛТ) отмечено, что в каждом третьем случае установлен ее высокий уровень, и только у 5 (7,7%) он был низким. При оценке уровня тревожности в группах исследования установлена статистически достоверная (p<0,05) разница по уровню СТ, который в основной группе составил 38,67±2,17 балла, а в контрольной – 25,45±1,66 балла. Такая же ситуация имела место и при оценке уровня ЛТ (42,16±2,24 и 36,65±2,53 балла соответственно). По результатам, как ИТО, так и опросника EPQ Айзенка отмечена статистически достоверная (p<0,05) разница показателей шкалы интроверсии, которые в основной группе составили 4,73±0,65 и 12,72±1,34 балла соответственно, а в группе контроля 3,33±0,93 и 15,50±1,67 балла соответственно. Показатели, характеризующие самочувствие (4,97±0,29 балла) и настроение (5,81±0,58 балла), оценивались по шкале САН, которые в основной группе были статистически достоверно (p<0,05) более низкие, в отличие от соответствующих показателей в контрольной группе (5,91±0,21 и 6,44±0,20 балла).
Характеризуя гормональный профиль в группах исследования, установлено, что уровень К в основной группе был статистически достоверно (p<0,05) выше соответствующего показателя группы контроля (рис. 1).
При сравнении уровня И в группах исследования, статистически (p>0,05) значимых различий установлено не было (рис. 2).
Расчет К/И индекса как маркера стресса позволил установить его статистически достоверное (p<0,05) преобладание в основной группе (44,6±7,4) по сравнению с группой контроля (25,5±6,58). Учитывая отсутствие статистически значимой разницы уровня И в группах исследования, вышеуказанные изменения обусловлены ростом уровня К. Влияние тревожности, как показателя эмоциональной реакции на стрессовую ситуацию, на рост гормона стресса подтверждается наличием положительной корреляции СТ, как с уровнем К (r=+0,692, p<0,05), так и показателем К/И индекса (r=+0,580, p<0,05). Такие изменения не характерны для группы контроля, а также отсутствует связь уровня К и И со сроком гестации и возрастом беременных в обеих группах.
Как известно, Прл действует как эндогенный анксиолитик, который способен индуцировать доза зависящее снижение тревожного поведения, а также острую реакцию на стресс [15]. Он может способствовать снижению реакции на стресс, как при беременности, так и в период лактации [15, 16].
Оценка уровня Прл, результаты которого представлены на рис. 3, позволила установить его статистически достоверное (p<0,05) преобладание в основной группе по сравнению с соответствующим показателем группы контроля.
Рост уровня Прл в крови у беременных со средним и высоким уровнем СТ может свидетельствовать о механизмах адаптации к стрессовым факторам, которые сопровождают женщину во время беременности, тем самым предотвращая чрезмерный рост уровня циркулирующего гормона стресса. Такие данные подтверждают корреляционную связь показателей Прл с уровнем К (r=+0,414, p<0,05), а также СТ (r=+0,411, p<0,05) и ЛТ (r=+0,371, p<0,05) только в основной группе. При анализе показателей группы контроля установлена положительная корреляция Прл со сроком гестации (r=+0,673, p<0,05), что закономерно подтверждает факт роста вышеуказанного гормона с увеличением срока гестации. Таких закономерностей в основной группе установлено не было.
Одним из гормонов, который обладает антиглюкокортикоидными свойствами, оказывая нейропротективное и стрессопротективное действие, а также регулирует отрицательное действие кортизола на мозг, является ДГЭА [17, 18]. ДГЭА и ДГЭАС играют существенную роль при адаптации к сильным стрессовым ситуациям [19]. Они играют защитную роль при остром психосоциальном стрессе, потому что действуют как антагонисты гормона стресса К [20]. Таким образом, ДГЭА и ДГЭАС имеют противоположное (защитное и регенеративное) по отношению к К действие [21].
Так, в основной группе уровень ДГЭАС (рис. 4) был статистически достоверно (p<0,05) выше соответствующего показателя группы контроля.
Корреляционный анализ позволил установить взаимосвязь ДГЭАС с ростом уровня К в контрольной (r=+0,495, p<0,05) и в меньшей степени в основной (r=+0,300, p<0,05) группах. Взаимосвязи между уровнем ДГЭАС и СТ в группах исследования установлено не было. Однако уровень ДГЭАС положительно коррелировал с ЛТ как в основной (r=+0,513, p<0,05), так и в контрольной группе (r=+0,760, p<0,05). Следует отметить, что более низкие показатели корреляции в основной группе ДГЭАС с уровнем К и тревожности, а также высокая корреляция между СТ и уровнем К по сравнению с контрольной группой может свидетельствовать о нарушении процессов адаптации среди беременных основной группы.
Учитывая многочисленные исследования о защитной функции ДГЭАС и Прл в отношении К, более наглядно о механизме адаптации у беременных групп исследования могут свидетельствовать баланс ДГЭАС/К и Прл/К. При сравнении как соотношения ДГЭАС/К, так и соотношения Прл/К основной (0,0034±0,0005) и (0,285±0,03) и контрольной (0,0035±0,0008) (0,288±0,04) групп соответственно, статистически достоверной (p>0,05) разницы установлено не было. Такие результаты позволяют предположить о компенсаторной роли повышения уровня ДГЭАС и Прл по отношению к росту К у беременных.
Заключение
Результаты проведенного исследования установили взаимосвязь уровня СТ как показателя эмоциональной реакции на стрессовую ситуацию и концентраций К, Прл и ДГЭАС, что позволяет думать о компенсаторной роли повышения уровня ДГЭАС и Прл по отношению к росту К у беременных. Такие результаты находят свое подтверждение в отсутствии статистически достоверной (p>0,05) разницы баланса ДГЭАС/К и Прл/К среди исследуемых в группе, что является механизмом адаптации к стрессовым факторам в период беременности.
