Menopause, obesity, and comorbidity: possibilities of menopausal hormone therapy

Protasova A.E., Yureneva S.V., Bairamova N.N., Komedina V.I.

1) Department of Oncology, Faculty of Medicine, Saint Petersburg State University, Saint Petersburg, Russia; 2) V.A. Almazov National Medical Research Center, Ministry of Health of Russia, Saint Petersburg, Russia; 3) I.I. Mechnikov North-Western State Medical University, Ministry of Health of Russia, Saint Petersburg, Russia; 4) OOO «AVA-PETER», Saint Petersburg, Russia; 5) Academician V.I. Kulakov National Medical Research Center of Obstetrics, Gynecology, and Perinatology, Ministry of Health of Russia, Moscow, Russia
The steady increase in cancer incidence rates necessitates studies of global risk factors for cancer and a search for novel methods of effective primary prevention. According to the International Cancer Research Agency (IARC, 2017), obesity also increases the risk for development of 13 most common malignant neoplasms (MNs), including breast, colon, pancreas, bladder, and endometrial cancers; the incidence of MNs caused by overweight and obesity among women is 5.4%. Menopausal metabolic syndrome (metabolic syndrome associated with the development of hypogonadism) occurs in 40% of postmenopausal women. Menopausal hormone therapy (MHT) for women in the early postmenopause and/or those who are younger than 60 years, and overweight control reduces overall mortality from 30 to 52% and contributes to the primary prevention of a number of MNs, including breast cancer, type 2 diabetes mellitus, and cardiovascular disease. In addition to MHT, lifestyle modification should be recommended to control body weight and to increase physical activity.

Keywords

menopausal hormone therapy
menopause
obesity
metabolic syndrome
breast cancer

Во многих странах мира ожирением (индекс массы тела >30 кг/м2) страдают более 20% населения. В мире насчитывается около 775 млн людей с ожирением, включая взрослых, детей и подростков [1]. По мнению участников Второй Международной конференции по проблемам питания, прошедшей в 2014 г., вопрос ожирения может коснуться половины населения Земли уже к 2030 г. [2].

Актуальность проблемы избыточного веса привела к тому, что в МКБ 11 пересмотра диагнозом является не только ожирение, но и избыточная масса тела. Избыточный вес выделен в отдельную группу заболеваний эндокринной системы, расстройств питания и нарушения обмена веществ и кодируется 5В60. Ожирение также остается заболеванием и имеет код – 5В61 [3].

Именно ожирение (по данным экспертов ВОЗ) является одним из девяти глобальных факторов риска развития всех злокачественных новообразований [4]. Ожирение занимает третью позицию после возраста и курения [5], увеличивает риск развития не только сердечно-сосудистых заболеваний, сахарного диабета 2 типа, психических расстройств, но и 13 наиболее часто встречающихся злокачественных новообразований, по данным Международного Агентства Исследования Рака (МАИР, 2017 г.), в том числе рака молочной железы, толстой кишки, поджелудочной железы, мочевого пузыря и эндометрия [5]. По оценкам экспертов МАИР, заболеваемость злокачественными опухолями, причиной которых являются избыточная масса тела и ожирение, среди женщин составляет 5,4%. Популяционная атрибутивная доля злокачественных новообразований (ЗНО), этиологически связанных с избыточной массой тела, для рака молочной железы (РМЖ) – 9%, рака эндометрия (РЭ) – 34% [6].

Менопаузальный метаболический синдром – это тот же метаболический синдром, но обусловленный развитием гипогонадизма (снижением функции яичников). Менопаузальный метаболический синдром встречается у 40% женщин в постменопаузе и наиболее часто проявляется избыточной массой тела и ожирением.

Менопаузальный переход представляет собой период физиологических изменений, неизбежного снижения уровней половых гормонов по мере приближения женщины к этапу старения репродуктивной системы. Клинические признаки менопаузального перехода у большинства женщин характеризуются вазомоторными симптомами, нарушением сна, депрессией, а также стойкими урогенитальными симптомами. Снижается минеральная плотность костной ткани, развиваются метаболические нарушения и сексуальная дисфункция, повышаются риски развития поздних осложнений климактерического синдрома, что ведет к снижению качества жизни пациенток [7].

Старение и изменение образа жизни, сопровождающиеся снижением энергетического обмена, уменьшением физической активности, приводят к увеличению массы тела у женщин на этапе менопаузального перехода [8].

Менопауза ассоциирована с быстрым увеличением количества жировой ткани и ее перераспределением с периферии в область живота (с гиноидного на андроидный тип), а также снижением костной и мышечной массы. Прибавка массы тела, особенно за счет висцерального жира (вокруг внутренних органов), происходит в первые годы после последней менструации. Прогнозируемо, что в первые 3 года менопаузы масса тела у 80% женщин возрастает на 2,3 кг, у 20% – на 4,5 кг и более, а через 8 лет прибавка может достигнуть 5,5 кг [9].

В работах с использованием двухэнергетической рентгеновской абсорбциометрии (ДЭРА) у женщин, находящихся в постменопаузальном периоде, обнаружено увеличение количества жировых отложений в области туловища. Более того, с помощью компьютерной томографии (КТ) и магнитно-резонансной томографии (МРТ) продемонстрировано, что у женщин, находящихся в постменопаузе, интраабдоминальных жировых отложений больше по сравнению с женщинами, находящимися в пре- и перименопаузальном периодах. Все эти исследования подтвердили, что менопаузальный переход ассоциирован с накоплением жировой ткани по «центральному» типу. У женщин, находящихся в постменопаузальном периоде, процент жировых отложений в области туловища выше на 36%, интраабдоминальных – на 49% и подкожных в области живота – на 22%. Различия в количестве интраабдоминальных жировых отложений, связанных с менопаузой, сохранялись после реанализа с учетом возраста, массы жировой ткани, тогда как различия в отношении жировых отложений на туловище или количества подкожного жира отсутствовали [10].

А. Genazzani изучил влияние климактерических изменений на массу тела и характер распределения жировой ткани. В исследование были включены 2175 здоровых женщин, которые обратились с клиническими признаками климактерического синдрома. Женщины были распределены на 3 группы: в пременопаузе, в перименопаузе и в постменопаузе. Группу сравнения составили 354 пациентки в постменопаузальном периоде на фоне приема менопаузальной гормональной терапии (МГТ). Общее количество жировой ткани в организме и характер ее распределения анализировали методом ДЭРА [11].

Индекс массы тела оказался статистически значимо выше у женщин в пери- и постменопаузе по сравнению с женщинами, находящимися в пременопаузе. Также у них было больше жировой ткани в области туловища и рук по сравнению с женщинами в пременопаузе. Напротив, у женщин, находящихся в постменопаузе, получавших МГТ, жировая ткань и ее распределение оставались такими же, как и у женщин соответствующего возраста из группы пременопаузы. В группах женщин, находящихся в пери- и постменопаузальном периоде, наблюдалось перераспределение жировой ткани в сторону центрального, «андроидного» типа, развитию которого в группе сравнения препятствовала применяемая МГТ [11].

Ведущая роль в изменении состава тела и перераспределении жировой ткани, связанных с менопаузой, принадлежит половым гормонам. Дефицит эстрогенов и относительная гиперандрогения являются основными причинами развития центрального ожирения [12, 13].

Эстрогены влияют на метаболизм глюкозы за счет увеличения ее транспорта в клетки. Отсутствие эстрогенов ассоциировано с прогрессирующим снижением стимулируемой глюкозой секреции инсулина и чувствительности к инсулину, с последующим развитием инсулинорезистентности [14].

После наступления менопаузы увеличивается распространенность метаболического синдрома, включающего абдоминальное ожирение, инсулинорезистентность, дислипидемию и повышение артериального давления. Синдром инсулинорезистентности обычно предшествует развитию сахарного диабета 2 типа и в 2 раза увеличивает риск развития сердечно-сосудистых событий [15].

У женщин с избыточной массой тела и ожирением в период менопаузального перехода и ранней постменопаузы наблюдается увеличение частоты и тяжести вазомоторных симптомов (ВМС), увеличивается риск развития дисфункции мышц тазового дна и заболеваний скелетно-мышечной системы, возрастает спектр сопутствующих заболеваний. При этом снижается физическая активность и ухудшается качество жизни по сравнению с женщинами с нормальной массой тела. Женщины с избыточной массой тела чаще страдают психосоциальными расстройствами, снижающими их самооценку.

При ожирении метаболические нарушения ассоциированы:

  • с хроническим воспалением, которое вызывает повреждение ДНК; избыточным синтезом эстрогенов в жировой ткани, связанным с повышенным риском развития таких форм злокачественных опухолей, как рак молочной железы, первый патогенетический вариант рака эндометрия, рак яичника и колоректальный рак; повышенным уровнем инсулина и инсулиноподобного фактора роста-1 (IGF-1), которые могут способствовать развитию рака толстой кишки, рака почки и рака эндометрия первого патогенетического варианта; продукцией жировыми клетками адипокинов – гормонов, которые могут стимулировать или ингибировать рост клеток. Например, адипокин (лептин) способствует избыточной клеточной пролиферации и повышает риск развития злокачественной трансформации;
  • прямым и косвенным воздействием жировых клеток на регуляторы роста клеток, включая mTOR и активированную протеинкиназу; изменением иммунного ответа, воздействием на бета-систему каппа ядерного фактора и развитием оксидативного стресса. Эти патологические процессы могут привести к развитию онкологических заболеваний [16].

Nelson и соавт. обратили внимание на то, что ожирению зачастую сопутствует гиперхолестеринемия. Исследователи обнаружили, что основной метаболит холестерина, 27-гидроксихолестерин, образующийся при участии фермента CYP27A1, обладает эстрогенподобным действием и способен стимулировать пролиферацию клеток рака молочной железы. Более того, 27-гидроксихолестерин может стимулировать еще один рецептор – LXR (Liver X receptor), принимающий участие в метастазировании клеток РМЖ. CYP27A1 экспрессируется в опухолях молочной железы, причем уровень этого фермента повышается с увеличением степени злокачественности карцином [17, 18].

Ожирение является обоснованным с биологической точки зрения фактором риска развития венозной тромбоэмболии (ВТЭ), однако механизмы, лежащие в основе взаимосвязи ожирения и ВТЭ, окончательно не изучены. Обнаружена положительная корреляция между уровнем ингибитора активатора плазминогена-1 (PAI-1) и ИМТ. Установлено, что PAI-1 является основным ингибитором фибринолиза, и снижение фибринолитического потенциала плазмы может быть фактором риска развития венозного тромбоза. Снижение фибринолиза, обусловленное высоким уровнем PAI-1, может частично объяснять ассоциацию ВТЭ у женщин с избыточным весом и ожирением. Более того, установлено, что увеличение ИМТ связано с более высокими уровнями протромботических факторов, таких как фибриноген и фактор (F) VII.

Кроме того, сообщалось об увеличении уровня С-реактивного белка у лиц с ожирением и наличием в анамнезе ВТЭ. Помимо влияния на гемостаз и воспаление, ожирение также может оказывать прямое механическое воздействие на область вен, увеличивать внутрибрюшное давление и снижать венозный возврат. Это приводит к венозной гипертензии, варикозному расширению вен и венозному стазу, повышающему риск развития ВТЭ [19].

Данные, полученные в Women’s Healthy Lifestyle Project (проект «Здоровый образ жизни женщин»), однозначно свидетельствуют том, что прибавку массы тела и увеличение окружности талии, а также повышение уровня липидов и других факторов риска развития ССЗ можно предотвратить путем изменения образа жизни у здоровых женщин, находящихся в возрасте наступления менопаузы. Действительно, несмотря на то, что развитие данных изменений с возрастом и наступлением менопаузы неизбежно, физическая активность позволяет уменьшить влияние обоих событий. У женщин с ожирением снижение массы тела позволяет уменьшить выраженность вазомоторных симптомов и снизить риск развития ССЗ, СД 2 типа, недержания мочи, рака молочной железы, рака поджелудочной железы и эндометрия, а также деменции. Таким образом, профилактика увеличения массы тела и гиподинамии, целесообразность здорового питания, ограничение потребления алкоголя и отказ от курения до наступления менопаузы должны быть признаны важной стратегией сохранения здоровья женщин [8]. Дефицит эстрогенов представляет собой основной патофизиологический механизм, лежащий в основе симптомов менопаузы. По-прежнему наиболее эффективным доступным методом лечения остается назначение различных эстрогенсодержащих препаратов в качестве МГТ. Прогестерон добавляют для профилактики развития осложнений, связанных с системным применением эстрогенов (таких как патология эндометрия, включая гиперплазию и рак), только у женщин с интактной маткой [20].

Рак эндометрия занимает первое место в структуре онкогинекологической заболеваемости. Наблю­дается неуклонный рост показателей заболеваемости РЭ во всем мире. В России за последние 10 лет прирост стандартизованных показателей заболеваемости с 2007 по 2017 гг. составил 24,04% со средним возрастом заболевших 62,1 года [21]. По оценкам экспертов, при увеличении индекса массы тела (ИМТ, кг/м2) на каждые 5 единиц, риск развития рака эндометрия возрастает примерно на 59%, а избыточный вес и ожирение являются причинами 57% всех случаев РЭ в США [22]. Ожирение увеличивает влияние эстрогена, не уравновешиваемое прогестероном, у женщин в пери- и постменопаузальном периоде. Включение синтетического прогестагена может повышать риск развития рака молочной железы, но по-прежнему необходимо для профилактики гиперплазии и РЭ [23]. Использование производных прогестерона – дидрогестерона или микронизированного прогестерона в составе МГТ не ассоциировано с повышением риска РМЖ в течение 5 лет применения в составе МГТ и является предпочтительным на сегодняшний день [24].

МГТ может в определенной степени предупредить развитие связанных с менопаузой изменений состава тела и сопутствующих метаболических осложнений. Решение о начале МГТ у женщины в период перименопаузы требует индивидуального анализа баланса рисков и преимуществ. Перед назначением МГТ необходимы сбор анамнеза с определением индивидуальных факторов риска развития РМЖ и проведение комплексного обследования, в том числе молочной железы [25, 26]. Необходимо провести подробное консультирование по улучшению образа жизни, здоровому питанию и обеспечению физической активности.

Стандартно рекомендуемый режим маммографического скрининга для пациенток старше 50 лет, согласно 572 приказу, – ежегодно, а следуя приказу о диспансеризации взрослого населения и большинству рекомендаций экспертных организаций мира – 1 раз в 2 года, недостаточен для групп женщин, страдающих ожирением. Среди женщин с избыточной массой тела и ожирением РМЖ возникает в 2 раза чаще по сравнению с общей популяцией. Для РМЖ наиболее объективным показателем риска является центральное ожирение, независимо от менопаузального статуса женщин [27]. В исследовании, которое включало 2012 случая инвазивного РМЖ с 2001 по 2008 гг., было выявлено, что доля интервальных РМЖ, обнаруженных в течение двух лет после нормальной маммографической картины, выше у женщин с избыточной массой тела и ожирением. Таким образом, данной группе пациенток целесообразно выполнять маммографическое исследование чаще, чем 1 раз в 2 года [28]. Результаты целого ряда исследований подтверждают, что комбинации эстрадиола с дидрогестероном эффективно облегчают менопаузальные симптомы и предотвращают развитие постменопаузального остеопороза, обладая при этом дополнительными преимуществами в отношении определенных показателей метаболизма, включая липиды, инсулин, глюкозу и распределение жировой ткани. В исследованиях было показано, что у женщин, принимавших эстрадиол с дидрогестероном, не наблюдалось соответствующих изменений, связанных с менопаузой (увеличение общей массы жировой ткани и сдвиг в сторону мужского типа распределения жировой ткани) [29].

Метаанализ базы литературных данных за почти 40 лет позволил заключить, что «МГТ снижает центральное ожирение, инсулинорезистентность, возникновение новых случаев диабета, уровни атерогенных липидов, артериальное давление, адгезивные молекулы и ряд факторов свертывающей системы крови у женщин без диабета и снижает инсулинорезистентность и уровень глюкозы натощак у женщин с диабетом [30]». В РКИ показано, что пероральный прием эстрадиола снижает уровень инсулина и глюкозы натощак, одновременно увеличивая чувствительность к инсулину. Использование пероральной МГТ приводило к снижению частоты случаев диабета на 35% и существенному снижению уровня глюкозы натощак у женщин с кардиологическими заболеваниями [31, 32].

В исследованиях продемонстрировано, что применение комбинированной МГТ, содержащей эстрадиол с дидрогестероном, у женщин в постменопаузе способствует восстановлению нарушенной секреции инсулина. Это позволяет сделать вывод о том, что дидрогестерон в составе МГТ не оказывает негативного влияния на положительный эффект эстрогена [29, 33].

Заключение

МГТ, назначенная в терапевтическом окне с целью купирования ВМС, значительно улучшает качество жизни женщин. Долгосрочные профилактические стратегии МГТ снижают частоту сердечно-сосудистых событий примерно на 40–50% в большинстве клинических исследований.

Таким образом, на основании проведенных исследований достоверно доказано, что назначение МГТ приводит к повышению мышечной массы тела, уменьшению окружности талии и абдоминального жира, благоприятно влияет на углеводный обмен, приводит к снижению базальных уровней инсулина и инсулинорезистентности.

Конечная цель назначения МГТ состоит в том, чтобы приблизиться к профилю идеальной терапии симптомов менопаузы, т. е. облегчить неприятные симптомы, связанные с менопаузой, и снизить риск развития остеопороза и ССЗ, не увеличивая риск развития рака эндометрия или молочной железы. Своевременное назначение МГТ позволяет уменьшить риск изменения композиционного состава тела и развития висцерального ожирения, выраженность ВМС, а также снизить риск развития не только ССЗ, инсулинорезистентности и СД 2 типа, но и РМЖ, рака поджелудочной железы и РЭ.

References

  1. The Organisation for Economic Cooperation and Development (OECD). Obesity update 2017. Available at: http://www.oecd.org/health/obesity-update.htm
  2. ВОЗ. Вторая Международная конференция по вопросам питания. Рим, 19–21 ноября 2014 года. Итоговый документ конференции: Римская декларация по вопросам питания. [WHO. Second International Conference on Nutrition. Rome, November 19–21, 2014. Conference Outcome Document: Rome Declaration on Nutrition. (in Russian)]. Available at: http://www.fao.org/3/a-ml542r.pdf
  3. Всемирная организация здравоохранения. Международная классификация болезней, 11 пересмотр. [World Health Organization. International Classification of Diseases, 11 revision. (in Russian)]. Available at: https://icd.who.int
  4. Torre L.A., Bray F., Siegel R.L., Ferlay J., Lortet-Tieulent J., Jemal A. Global cancer statistics, 2012. Cancer J. Clin. 2015; 65(2): 87-108. https://dx.doi.org/10.3322/caac.21262.
  5. Lauby-Secretan B., Scoccianti C., Loomis D., Grosse Y., Bianchini F., Straif K.; International Agency for Research on Cancer Handbook Working Group. Body fatness and cancer – viewpoint of the IARC Working Group. N. Engl. J. Med. 2016; 375(8): 794-8. https://dx.doi.org/10.1056/NEJMsr1606602.
  6. Arnold M., Pandeya N., Byrnes G., Renehan P.A.G., Stevens G.A., Ezzati P.M. et al. Global burden of cancer attributable to high body-mass index in 2012: a population-based study. Lancet Oncol. 2015; 16(1): 36-46. https://dx.doi.org/10.1016/S1470-2045(14)71123-4.
  7. Roberts H., Hicke M. Managing the menopause: An update. Maturitas. 2016; 86: 53-8. https://dx.doi.org/10.1016/j.maturitas.2016.01.007.
  8. Kapoor E., Collazo-Clavell M.L., Faubion S.S.Weight gain in women at midlife: a concise review of the pathophysiology and strategies for management. Mayo Clin. Proc. 2017; 92(10): 1552-8.
  9. Greendale G.A., Sternfeld B., Huang M., Han W., Karvonen-Gutierrez C., Ruppert K. et al. Changes in body composition and weight during the menopause transition. JCIInsight. 2019;4(5): e124865. https://dx.doi.org/10.1172/jci.insight.124865.
  10. Sutton-Tyrrell K., Zhao X., Santoro N., Lasley B., Sowers M., Johnston J. et al. Reproductive hormones and obesity: 9 years of observation from the Study of Women’s Health Across the Nation. Am. J. Epidemiol. 2010; 171(11): 1203-13.
  11. Genazzani A.R., Gambacciani M. Effect of climacteric transition and hormone replacement therapy on body weight and body fat distribution. Gynecol. Endocrinol. 2006: 22(3): 145-50. https://dx.doi.org/10.1080/09513590600629092.
  12. Torréns J.I., Sutton-Tyrrell K., Zhao X., Matthews K., Brockwell S., Sowers M., Santoro N. Relative androgen excess during the menopausal transition predicts incident metabolic syndrome in midlife women: study of Women’s Health Across the Nation. Menopause. 2009; 16(2): 257-64
  13. Lizcano F., Guzmán G. Estrogen deficiency and the origin of obesity during menopause. Biomed. Res. Int. 2014; 2014: 757461. https://dx.doi.org/10.1155/2014/757461.
  14. Park S.K., Harlow S.D., Zheng H., Karvonen-Gutierrez C., Thurston R.C., Ruppert K. et al. Association between changes in oestradiol and follicle-stimulating hormone levels during the menopausal transition and risk of diabetes. Diabet. Med. 2017; 34(4): 531-8. https://dx.doi.org/10.1111/dme.13301.
  15. Park S.K., Harlow S.D., Zheng H., Karvonen-Gutierrez C., Thurston R.C., Ruppert K. et al. Association between changes in oestradiol and follicle-stimulating hormone levels during the menopausal transition and risk of diabetes. Diabet. Med. 2017; 34(4): 531-8. https://dx.doi.org/10.1111/dme.13301.
  16. Roberts D.L., Dive C., Renehan A.G. Biological mechanisms linking obesity and cancer risk: new perspectives. Annu. Rev. Med. 2010; 61: 301-16. https://dx.doi.org/10.1146/annurev.med.080708.082713.
  17. Nelson E.R., Wardell S.E., Jasper J.S., Park S., Suchindran S., Howe M.K. et al. 27-Hydroxycholesterol links hypercholesterolemia and breast cancer pathophysiology. Science. 2013; 342(6162): 1094-8. https://dx.doi.org/10.1126/science.1241908.
  18. Имянитов Е.Н. Биология рака молочной железы. Практическая онкология. 2017; 18(3): 221-31. [Imyanitov E.N. Biology of breast cancer. Practical oncology. 2017; 18 (3): 221-31. (in Russian)].
  19. Simon J.A., Laliberté F., Duh M.S., Pilon D., Kahler K.H., Nyirady J. et al. Venous thromboembolism and cardiovascular disease complications in menopausal women using transdermal versus oral estrogen therapy. Menopause. 2016; 23(6): 600-10. https://dx.doi.org/10.1097/GME.0000000000000590.
  20. Onstad M.A., Schmandt R., Lu K.H. Addressing the role of obesity in endometrial cancer risk, prevention, and treatment. J. Clin. Oncol. 2016; 34(35): 4225-30. https://dx.doi.org/10.1200/JCO.2016.69.4638.
  21. Каприн А.Д., Старинский В.В., Петрова Г.В., ред. Злокачественные новообразования в России в 2017 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена – филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2018. 250 с. [Kaprin A.D., Starinsky V.V., Petrova G.V., ed. Malignant neoplasms in Russia in 2017 (morbidity and mortality). M .: Moscow them. P.A. Herzen branch of the Federal Research Center of Radiology Research Center of the Ministry of Health of Russia; 2018. 250p. (in Russian)].
  22. World Cancer Research Fund/American Institute for Cancer Research: Continuous Update Project Report. Food: nutrition, physical activity, and the prevention of endometrial cancer. 2013. Available at: http://www.dietandcancerreport.org
  23. Roberts H., Hickey M., Lethaby A. Hormone therapy in postmenopausal women and risk of endometrial hyperplasia Cochrane review summary. Maturitas. 2014; 77(1): 4-6. https://dx.doi.org/10.1016/j.maturitas.2013.
  24. Fournier A., Berrino F., Clavel-Chapelon F. Unequal risks for breast cancer associated with different hormone replacement therapies: results from the E3N cohort study. Breast Cancer Res. Treat. 2008; 107(1): 103-11.
  25. The 2017 hormone therapy position statement of The North American Menopause Society. Menopause. 2018; 25(11):1362-1387. doi: 10.1097/GME.0000000000001241 The 2017 hormone therapy position statement of The North American Menopause Society. Menopause. 2018; 25(11): 1362-1387. https://dx.doi.org/10.1097/GME.0000000000001241.
  26. Юренева С.В. Ведение женщин с менопаузальными расстройствами. Оптимизация рисков МГТ. М.: Умный доктор; 2017. 72 с. [Yureneva S.V. Maintaining women with menopausal disorders. Optimization of MGT risks. M.: Smart doctor; 2017. 72 p. (in Russian)].
  27. Gershuni V., Li Y.R., Williams A.D., So A., Steel L., Carrigan E. et al. Breast cancer subtype distribution is different in normal weight, overweight, and obese women. Breast Cancer Res. Treat. 2017; 163(2): 375-81. https://dx.doi.org/10.1007/s10549-017-4192-x.2017;163:375-81.
  28. Printz C. Overweight women may require more frequent mammograms. Cancer. 2018; 124(6): 1099. https://dx.doi.org/10.1002/cncr.31301.
  29. Сметник А.А. Менопаузальная гормонотерапия с дидрогестероном: аспекты эффективности и безопасности ультранизких доз. Медицинский совет. 2017; 2: 92-9. [Smetnik A.A. Menopausal hormone therapy with didrogesterone: aspects of the efficacy and safety of ultra-low doses. Medical advice. 2017; 2: 92-9. (in Russian)]. https://dx.doi.org/10.21518/2079-701X-2017-2-92-99.
  30. Salpeter S.R., Walsh J.M., Ormiston T.M., Greyber E., Buckley N.S., Salpeter E.E. Meta-analysis: effect of hormone-replacement therapy on components of the metabolic syndrome in postmenopausal women. Diabetes Obes. Metab. 2006; 8(5): 538-54.
  31. Mauvais-Jarvis F., Manson J.E., Stevenson J.C., Fonseca V.A. Menopausal hormone therapy and type 2 diabetes prevention: Evidence, mechanisms and clinical implications. Endocr. Rev. 2017; 38(3): 173-88. https://dx.doi.org/10.1210/er.2016-1146.
  32. Marioribanks J., Farquhar C., Roberts H., Lethaby A. Long term hormone therapy for perimenopausal and postmenopausal women. Cochrane Database Syst. Rev. 2012; 7: CD004143. https://dx.doi.org/10.1002/14651858.CD004143.pub5.
  33. Mueck A.O., Seeger H., Bühling K.J. Use of dydrogesterone in hormone replacement therapy. Maturitas. 2009; 65(1): 51-60.

Received 12.04.2019

Accepted 19.04.2019

About the Authors

Protasova, Anna E., MD, professor, Department of Oncology, Faculty of Medicine, St. Petersburg State University. 199034, Russia, St. Petersburg,7-9 Universitetskaya Emb.; professor of the Department of Obstetrics and Gynecology, V.A. Almazov National Medical Research Center, Ministry of Health of Russia.
197341, Russia, Moscow, Akkuratova str. 2; professor of the Department of Oncology, I.I. Mechnikov North-Western State Medical University, Ministry of Health of Russia. 191015, Russia, St Petersburg, Kirochnaya str. 41; head of the Department of Oncology AVA-PETER clinic.
191186, Russia, St. Petersburg, Nevsky prospect, 22-24. Tel.: +79219198424. Е-mail: protasova1966@yandex.ru.
Yureneva, Svetlana V., MD, professor of the Department of Obstetrics and Gynecology, Department of Vocational Education; leading researcher, Department of Gynecological Endocrinology, National Medical Research Center for Obstetrics, Gynecology and Perinatology named after Academician V.I. Kulakov of the Ministry
of Health of Russian Federation; 117997, Russia, Moscow, Ac. Oparina str. 4. Tel.: +79161797400. Е-mail: syureneva@gmail.com
Bairamova, Nurana N., PhD student of the Department of Oncology, Faculty of Medicine, St. Petersburg State University.
199034, Russia, St Petersburg, Universitetskaya Emb. 7-9; obstetrician-gynecologist, oncologist AVA-PETER clinic.
191186, Russia, St. Petersburg, Nevsky prospect, 22-24. Tel.: +79110232111. Е-mail: nurana.bayramova@yandex.ru
Komedina, Veronika I., PhD student of the Department of Gynecological Endocrinology, obstetrician-gynecologist, National Medical Research Center for Obstetrics, Gynecology and Perinatology named after Academician V.I. Kulakov of the Ministry of Health of Russian Federation.
117997, Russia, Moscow, Ac. Oparin str. 4. Tel.: +79652146388. Е-mail: komedina.veronika@gmail.com

For citations: Protasova A.E., Yureneva S.V., Bairamova N.N., Komedina V.I. Menopause, obesity, and comorbidity: possibilities of menopausal hormone therapy. Akusherstvo i Ginekologiya/ Obstetrics and Gynecology. 2019; (5): 43-8. (in Russian)
http://dx.doi.org/10.18565/aig.2019.5.43-48

Similar Articles

By continuing to use our site, you consent to the processing of cookies that ensure the proper functioning of the site.