Ovarian germ cell tumors: Current diagnostic approaches

Solopova A.E., Sologub Yu.N., Makatsaria A.D., Ternovoy S.K.

I.M. Sechenov First Moscow State Medical University, Ministry of Health of Russia, Moscow 119991, Bolshaya Pirogovskaya str. 2, bld. 4, Russia
Objective. To carry out a systematic analysis of the data available in the current literature on the diagnosis of ovarian germ cell tumors (OGCT).
Material and methods. The review included the data of foreign and Russian papers published in the past 10 years and found in Pubmed on this topic.
Results. The authors describe the current possibilities of up-to-date informative diagnostic imaging techniques used in clinical practice, such as ultrasonography, magnetic resonance imaging, and computed tomography; the most informative algorithms for comprehensive examination, which allows for a high degree of reliability in diagnosing OGCT, in estimating the extent to which the latter spread to the nearby tissues and organs, in detecting regional and distant metastases, by optimizing their staging in the presence of malignant tumors which in turn determines optimal treatment choice and improves prognosis. They also show the role of tumor markers in the differential diagnosis of OGST.
Conclusion. The correct choice of a set of diagnostic studies is crucial for the adequate differential diagnosis of ovarian masses and for the adequate staging of malignant germ cell tumors, which permits one to optimize management tactics in this group of patients.

Keywords

ovarian germ cell tumors
human alpha-fetoprotein
lactate dehydrogenase
β-human chorionic gonadotropin
ultrasonography
magnetic resonance imaging
and computed tomography

Эпидемиология

Герминогенные опухоли яичников (ГОЯ) – это группа опухолей, состоящая из производных примитивных зародышевых клеток эмбриональных гонад, то есть клеток, участвующих в формировании половых желез и процессах гаметогенеза. Источник этих опухолей – первичная половая клетка (ППК, primordial germ cell, примордиальная герминогенная клетка) [1, 2].

ГОЯ составляют по разным данным до 20–30% среди всех новообразований яичника, причем только 5% из них являются злокачественными. Остальные 95% являются доброкачественными и представлены зрелой кистозной тератомой [2–5]. В структуре всех злокачественных новообразований яичника злокачественные ГОЯ составляют примерно 3% [2, 6–10].

Пик заболеваемости приходится на женщин молодого возраста и подростков (15–20 лет). В структуре злокачественных новообразований яичника у детей злокачественные ГОЯ составляют до 70% [8, 11].

Морфологическая классификация

Морфологическая диагностика ГОЯ достаточно трудна в связи многообразием гистологических вариантов этих опухолей. Современная классификация герминогенных опухолей представлена в табл. 1 [12].

Клиническая картина

Наиболее характерными симптомами злокачественных ГОЯ являются боли в животе различной интенсивности и длительности. По данным различных авторов, подобные симптомы встречаются у 85% больных с пальпируемым объемным образованием в брюшной полости и малом тазу [9, 13, 14].

Приблизительно 10% больных поступают в стационар с картиной «острого живота», что чаще всего связано с разрывом капсулы, кровоизлиянием или перекрутом ножки опухолевого образования яичников с нарушением трофики тканей.

Приблизительно у 5% пациенток со злокачественными ГОЯ наблюдаются первичная аменорея, вирилизация или аномалии развития наружных половых органов. Это связано с развитием дисгерминомы на фоне чистой формы дисгенезии гонад (синдром Свайера, кариотип 46 XY, двусторонние гонадные тяжи) или смешанной формы дисгенезии гонад (хромосомный мозаицизм 45X/46XY, односторонний гонадный тяж, контрлатеральное яичко) [2].

Методы диагностики герминогенных опухолей яичника

При наличии у молодой женщины образования в малом тазу в первую очередь следует исключать ГОЯ. Это позволяет своевременно начать лечение и в ряде случаев сохранить репродуктивную функцию женщины.

Первичное обследование больной с подозрением на злокачественные ГОЯ должно включать: сбор анамнеза; физикальное обследование; гинекологическое исследование; общий и биохимический анализы крови; определение опухолевых маркеров (α-фетопротеин (АФП), β-субъединица хорионического гонадотропина человека (β-ХГЧ), лактатдегидрогеназа (ЛДГ), СА-125) в сыворотке крови; кариотипирование (при подозрении на дисгенезию гонад); рентгенологическое исследование органов грудной клетки; ультразвуковое исследование (УЗИ) органов малого таза, брюшной полости и забрюшинного пространства; проведение магнитно-резонансной томографии (МРТ) или компьютерной томографии (КТ) – по показаниям.

Простым и информативным методом дифференциальной диагностики является определение опухолевых маркеров в сыворотке крови (табл. 2). Способность продуцировать специфические опухолевые маркеры является уникальной особенностью злокачественных ГОЯ. Они позволяют уточнить диагноз, правильно определить тактику лечения, провести всесторонний мониторинг в процессе лечения и вовремя выявить рецидив заболевания [2, 9, 13, 14].

Примерно у 95% больных с дисгерминомой яичника отмечается повышение ЛДГ в сыворотке крови. Как правило, уровень ЛДГ коррелирует с размерами опухоли, степенью распространенности процесса, эффективностью проводимого лечения и появлением рецидива [8]. Обычно для «чистой» дисгерминомы не характерно увеличение АФП. Наличие повышенного уровня АФП в сыворотке крови свидетельствует о смешанной структуре, как правило, при сочетании с опухолью желточного мешка [15]. При наличии в дисгерминоме гигантских клеток синцитиотрофобласта, что наблюдается примерно в 5–8% случаев, отмечается повышение уровня β-ХГЧ [14, 15].

Опухоли желточного мешка продуцируют АФП, его значения могут достигать более 1000 нг/мл. Данный маркер используется для определения прогноза заболевания и мониторинга эффективности лечения. Так, уровень АФП более 10 000 нг/мл свидетельствует о неблагоприятном прогнозе. Низкие сывороточные уровни АФП могут наблюдаться и при других опухолях, встречающихся у молодых женщин, например, при незрелой тератоме [2, 6, 8].

При наличии негестационной хорикарциномы в крови повышается уровень ХГЧ, который может достигать более 2 000 000 мМЕ/мл [5].

Смешанные герминогенные опухоли могут секретировать АФП, ХГЧ или оба маркера, что зависит от тех типов опухоли, которые имеются в ее составе. Повышение уровня СА-125 для злокачественных ГОЯ, как правило, не характерно.

Визуализационные методы диагностики ГОЯ

Зрелая тератома. Отличительной особенностью зрелых тератом является наличие высокодифференцированных тканей при отсутствии незрелых или эмбриональных элементов в их структуре [6, 9].

Зрелая кистозная тератома – наиболее распространенный тип ГОЯ (95%) и составляет до 20% среди всех новообразований яичника; чаще всего диагностируется в репродуктивном периоде, но в отличие от других герминогенных опухолей имеет широкий возрастной диапазон – от периода младенчества до пожилого возраста. Опухоль, как правило, односторонняя, медленно растущая, в 8–15% случаев являются двусторонними [5, 6, 9, 15]. Зрелая солидная тератома встречается крайне редко и поражает преимущественно детей и подростков [15].

УЗИ. Выделяют три основных типа ультразвуковой структуры.

Кистозная форма (дермоидная киста). Встречается в 47–60% случаев. Внутреннее содержимое ан-/гипоэхогенное, что характерно для серозной жидкости или жира низкой плотности. В жидкостном содержимом встречаются точечные и линейные гиперэхогенные включения (признак «дермоидной сетки»), которые могут являться волосами или мелкими комочками жира [16]. В ряде случаев определяется пристеночное внутрипросветное образование – дермоидный бугорок (бугор Рокитанского), а также уровень жир-жидкость [17–20]. Еще один редкий признак, патогномоничный для дермоидной кисты – множественные плавающие глобулы, сферулы или шарики внутри кистозного образования, которые характерны для кист больших размеров (более 10 см в диаметре): имеют примерно одинаковый размер, повышенную эхогенность [16–19, 21, 22]. Чувствительность УЗИ в диагностике зрелой кистозной тератомы составляет 77–86%, специфичность 94–100% [19–23].

Преобладание плотного компонента. Встречается в 20–43% случаев. Внутреннее содержимое представлено включениями различной формы и размеров, которые могут являться хрящевой, костной тканью или зубами, с четкими или нечеткими контурами, высокой эхогенности, вплоть до появления акустической тени за некоторыми фрагментами (так называемый признак «верхушки айсберга») [16, 23].

Тератомы этого типа, как правило, не превышают 4 см в диаметре и наиболее часто правильно диагностируются при УЗИ.

Смешанное строение. Встречается в 9–20% случаев. В исследованиях показано, что этот тип тератом наиболее часто подвергается малигнизации. Опухоль имеет неоднородную внутреннюю структуру, характерную для большинства опухолей яичников за исключением серозных. При цветовом допплеровском картировании и энергетической допплерографии отмечается полная аваскуляризация зрелой тератомы или единичные цветовые локусы. При наличии васкуляризации необходимо исключить процесс малигнизации [24, 25].

МРТ. Около трети наблюдений по различным данным имеют предоминантно кистозную структуру. Как правило, четко визуализируется эндофитный солидный бугорок Рокитанского или древовидные, ветвящиеся структуры, которые лоцируются в контактной со стромальным компонентом части капсулы. Наружный контур, в большинстве случаев, четкий, ровный, без признаков инвазивного роста. Толщина капсулы равномерная и не превышает 1–2 мм (максимально 3 мм). В редких случаях, как правило, при крупных опухолях, в структуре визуализируются гладкие неутолщенные (1–2 мм) перегородки. Поскольку образования, чаще всего, имеют эктодермальное происхождение, они содержат десквамированный кератин с характерной себорейной секрецией, что определяет интенсивность сигнала, характерную для жировой ткани во всех последовательностях: гиперинтенсивный сигнал на Т1- и Т2-ВИ, гипоинтенсивный в режимах с подавлением сигнала от жира (FatSat), что является основой для дифференциальной диагностики между зрелыми тератомами и эндометриоидными кистами [8, 14, 20]. Наличие перечисленных признаков позволяет диагностировать кистозную тератому в 98% случаев.

КТ — наличие жира, уровень жир-жидкость, кальцинаты (иногда в виде зуба), бугорок Рокитанского и пучки волос.

При размере более 10 см, наличии участков мягких тканей или разрастаний в виде цветной капусты необходимо исключить злокачественную трансформацию зрелой кистозной тератомы.

Незрелые тератомы (син. злокачественные тератомы, тератобластомы или эмбриональные тератомы) составляют менее 1% среди всех злокачественных опухолей яичника. Чаще возникают в молодом возрасте (до 20 лет), у детей и подростков. Характерно одностороннее поражение, двустороннее наблюдается менее чем в 5% случаев [2, 15].

УЗИ. Ультразвуковые признаки не специфичны. Как правило, опухоль представлена солидным образованием неправильной формы, с неровным, нечетким контуром, гетерогенной структурой и рассеянными мелкими кальцинатами. Также могут иметь кистозные включения. При допплерографии отмечается гиперваскуляризация стромы преимущественно в центральных отделах с мозаичным типом кровотока. Индекс резистентности ниже 0,4 [24 – 28].

МРТ, КТ. Незрелые тератомы определяются преимущественно в виде солидной структуры, содержащие элементы жира, неправильной формы кальцинаты и многочисленные кисты различного размера. Солидный компонент имеет, как правило, низкую интенсивность сигнала, характерную для мягких тканей, в режиме Т2-ВИ показывает большое разнообразие интенсивности сигналов. В режиме FatSat определяются локусы жира, которые намного меньше, чем наблюдаются при зрелой кистозной тератоме. В кистозных участках может определяться муцинозное содержимое. Определяемые кальцинаты имеют малый размер, неправильную форму, разбросаны по всей опухоли, в то время как в зрелой кистозной тератоме кальцинаты грубые, зубовидные, расположенные в пристеночном бугорке или стенке кисты. По результатам исследований значительной корреляции между количеством солидной ткани и степенью злокачественности опухоли выявлено не было [8, 14, 19].

Дисгерминомы относятся к редким новообразованиям и, по данным различных авторов, составляют всего 1–3% среди всех злокачественных новообразований яичника. Пик заболеваемости отмечается в подростковом и раннем репродуктивном периоде (c 10 до 30 лет), и в данной возрастной группе дисгерминомы диагностируются в 75% случаев. Локализация опухоли чаще всего односторонняя, в 10–15% случаев отмечается двустороннее поражение. Опухоль, как правило, быстрорастущая и достигает больших размеров [2, 5, 15].

УЗИ. Эхографическое описание этих опухолей в литературе представлено единичными сообщениями. Чаще всего, опухоль полностью замещает ткань яичника, прорастает капсулу и срастается с окружающими тканями и органами в единый конгломерат. Определяется преимущественно в виде солидного образования, имеющего дольчатое строение, четкие, волнистые края. Эхоструктура гетерогенная с наличием участков высокой и средней эхогенности и с высокой звукопроводимостью, которая сопоставима с жидкостными структурами [18]. Данные литературы по применению допплерографии противоречивы. По одним источникам, определяются только единичные цветовые локусы венозного кровотока, по другим – в 100% случаев при цветовом допплеровском картировании и энергетической допплерографии имеется гиперваскуляризация с мозаичным типом кровотока [8, 14, 29].

В.Н. Демидов и соавт. выделяют следующие наиболее характерные признаки дисгерминомы: молодой возраст женщины (до 30 лет); признаки общего и генитального инфантилизма; наличие аномалий развития половых органов; нарушения менструального цикла; как правило, одностороннее поражение яичника; солидное строение образования; средняя эхогенность опухоли в сочетании с различной формы и размеров участками повышенной эхогенности; высокая звукопроводимость опухоли; неровные контуры образования. Точность ультразвуковой диагностики дисгерминомы при использовании указанных критериев составила 72,7% [30].

МРТ. Наиболее характерное проявление – опухоль солидной структуры, разделенная на доли фиброваскулярными перегородками. На Т1-ВИ имеет гипоинтенсивный сигнал по отношению к мышцам, на Т2-ВИ изо- или высокоинтенсивный сигнал. Как правило, перегородки имеют гипо- или изоинтенсивный сигнал на Т2-ВИ, в режиме Т1-ВИ диагностируются трудно, необходимо использование динамического внутривенного контрастирования для адекватной оценки перфузионных характеристик опухоли. Перегородки также могут быть и гиперинтенсивными на Т2-ВИ при наличии выраженного отека в строме. Фокусы некроза или геморрагические участки встречаются редко [14, 19]. Кроме того, в литературе описаны многокамерные кистозные образования с папиллярными разрастаниями, имитирующие эпителиальные опухоли яичников [8, 14].

КТ. Определяется дольчатое солидное строение опухоли, с контрастными перегородками и участками кистозных изменений, которые могут представлять собой кровоизлияние или некроз. Также могут присутствовать кальцинаты, создавая пятнистый рисунок.

Опухоль желточного мешка (опухоль эндодермального синуса), как и дисгерминома, поражает женщин молодого возраста, детей и подростков. Средний возраст при первичной диагностике составляет 18 лет. Опухолевый процесс практически всегда имеет односторонний характер (чаще поражается правый яичник). Опухоли желточного мешка являются агрессивными и быстрорастущими опухолями [5, 9, 15].

УЗИ. Определяется в виде кистозно-солидного образования с ровным наружным контуром. Солидный компонент имеет гетерогенную эхоструктуру, кистозные полости разделены перегородками.

МРТ, КТ. При перфузионной МРТ часто обнаруживается признак «яркой точки» (bright dot sign), который представляет собой усиленные фокусы в стенке образования или его солидном компоненте. Это свидетельствует о высокой васкуляризации образования. Несмотря на частоту встречаемости данного признака, он не является патогномоничным для опухоли желточного мешка, так как может встречаться при других герминогенных опухолях, имеющих сходную структуру. На Т1-ВИ солидный компонент имеет преимущественно гипоинтенсивный сигнал, иногда в сочетании с высокоинтенсивным сигналом, представляющий геморрагические участки. При T2-ВИ опухоль имеет гетерогенный высокоинтенсивный сигнал, с участками гиперинтенсивного сигнала, представляющий геморрагические участки или участки некроза. Также могут присутствовать множественные сигналы от пустотных структур [8, 14].

Негестационная хориокарцинома является чрезвычайно редкой и очень злокачественной опухолью, которая развивается до начала пубертатного периода. Чаще всего хориокарцинома встречается как компонент в смешанных герминогенных опухолях.

УЗИ. Патогномоничных признаков нет, представлена солидно-кистозной опухолью с обильной васкуляризацией. УЗИ позволяет исключить маточную или эктопическую беременность у женщин с повышенным уровнем β-ХГЧ.

МРТ, КТ. Определяется как солидное образование с обильной васкуляризацией. На Т2-ВИ в солидном компоненте опухоли могут отмечаться участки гиперинтенсивного сигнала, представляющие собой сосудистые структуры и небольшие кистозные полости, на Т1-ВИ отмечаются высокоинтенсивные фокусы, представленные геморрагическими участками [14, 19].

Заключение

Основным скрининговым методом диагностики является УЗИ органов малого таза, которое позволяет обнаружить опухоль яичника на ранних стадиях, а в сочетании с допплерометрией определить в большинстве случаев характер патологического процесса.

МРТ является методом выбора в уточняющей дифференциальной диагностике при неудовлетворительной ультразвуковой визуализации или наличии сомнительного образования (согласно критериям IOTA). Дополнительное применение современных технологий (диффузионно-взвешанная МРТ и МРТ с динамическим контрастированием) к стандартному протоколу МРТ позволяет повысить диагностическую точность до 95%. КТ используется преимущественно для диагностики отдаленных метастазов и стадирования злокачественных новообразований. Согласно рекомендациям ESUR и ACR, проведение МРТ как основного диагностического метода в стадировании злокачественных новообразований яичника показано пациентам, имеющим противопоказания к введению контрастного препарата или воздействию ионизирующего излучения (беременные и молодые женщины).

Важную роль в диагностике также играют опухолевые маркеры, которые являются уникальной особенностью злокачественных ГОЯ. Определение в сыворотке крови АФП, β-ХГЧ и ЛДГ позволяет уже на этапе обследования предположить гистологический вариант опухоли, правильно определить тактику лечения, провести всесторонний мониторинг в процессе лечения и вовремя выявить рецидив заболевания. Таким образом, современная диагностика ГОЯ требует целого комплекса диагностических мероприятий, что позволяет определить индивидуальную тактику ведения пациента, объем и доступ оперативного вмешательства.

References

1. Hoffman B.L., Schorge J.O., Schaffer J.I., Halvorson L.M., Bradshaw K.D., Cunningham F., Calver L.E., eds. Williams gynecology. 2nd ed. New York: McGraw-Hill; 2012.

2. Berek J.S., Hacker N.F. Berek & Hacker’s gynecologic oncology. 6th ed. Philadelphia: Wolters Kluwer; 2015.

3. Mutter G.L., Prat J. Pathology of the female reproductive tract. 3rd ed. London: Churchill Livingstone Elsevier; 2014.

4. Mosbech C.H., Rechnitzer C., Brok J.S., Rajpert-De Meyts E., Hoei-Hansen C.E. Recent advances in understanding the etiology and pathogenesis of pediatric germ cell tumors. J. Pediatr. Hematol. Oncol. 2014; 36(4): 263-70.

5. Colombo N., Peiretti M., Garbi A., Carinelli S., Marini C., Sessa C.; ESMO Guidelines Working Group. Non-epithelial ovarian cancer: ESMO Clinical Practice Guidelines for diagnosis, treatment and follow-up. Ann. Oncol. 2012; 23(Suppl. 7): vii20–vii26. doi: 10.1093/annonc/mds223.

6. Smith H.O., Berwick M., Verschraegen C.F., Wiggins C., Lansing L., Muller C.Y., Qualls C.R. Incidence and survival rates for female malignant germ cell tumors. Obstet. Gynecol. 2006; 107(5): 1075-85.

7. Quirk J.T., Natarajan N. Ovarian cancer incidence in the United States, 1992-1999. Gynecol. Oncol. 2005; 97(2): 519-23.

8. Horta M., Cunha T., Lisbon P.T. Malignant ovarian germ cell tumours: is there any clue for its diagnosis? 2014. Available at: http://dx.doi.org/10.1594/ecr2014/C-0485

9. Barakat R.R., Berchuck A., Markman M., Randall M.E. Principles and practice of gynecologic oncology. 6th ed. Philadelphia: Lippincott Williams & Wilkins; 2013.

10. Matei D., Brown J., Frazier L. Updates in the management of ovarian germ cell tumors. Available at: http://meetinglibrary.asco.org/content/31-132

11. Breen J.L., Denehy T.R., Taylor R.R. Pediatric ovarian malignancies. Glob. Libr. Women's Med. 2008. doi: 10.3843/GLOWM.10251.

12. Kurman R.J., Сarcanqiu M.L., Herrington C.S., Young R.H., eds. WHO classification of tumours of female reproductive organs. 4th ed. Lyon: IARS; 2014. 307p.

13. Brown J., Friedlander M., Backes F.J., Harter P., O'Connor D.M., de la Motte Rouge T. et al. Gynecologic Cancer Intergroup (GCIG) consensus review for ovarian germ cell tumors. Int. J. Gynecol. Cancer. 2014; 24(9, Suppl. 3): S48-54. doi: 10.1097/IGC.0000000000000223.

14. Shaaban A.M., Rezvani M., Elsayes K.M., Baskin H. Jr., Mourad A., Foster B.R. et al. Ovarian malignant germ cell tumors: cellular classification and clinical and imaging features. Radiographics. 2014; 34(3): 777-801. doi: 10.1148/rg.343130067.

15. Kurman R.J., Ellenson L.H., Ronnett B.M., eds. Blausteins pathology of the female genital tract. 6th ed. New York: Springer; 2011. doi: 10.1007/978-1-4419-0489-8.

16. Kaijser J., Vandecaveye V., Deroose C.M., Rockall A., Thomassin-Naggara I., Bourne T., Timmerman D. Imaging techniques for the pre-surgical diagnosis of adnexal tumours. Best Pract. Res. Clin. Obstet. Gynaecol. 2014; 28(5): 683-95. doi: 10.1016/j.bpobgyn.2014.03.013.

17. Severi F.M., Bocchi C., Vannuccini S., Petraglia F. Ovary and ultrasound: from physiology to disease. Arch. Perinat. Med. 2012; 18(1): 7-19.

18. Jung S.I. Ultrasonography of ovarian masses using a pattern recognition approach. Ultrasonography. 2015; 34(3): 173-82.

19. Choi J.I., Park S.B, Han B.H., Kim Y.H., Lee Y.H., Park H.J., Lee E.S. Imaging features of complex solid and multicystic ovarian lesions: proposed algorithm for differential diagnosis. Clin. Imaging. 2016; 40(1): 46-56. doi: 10.1016/j.clinimag.2015.06.008.

20. Kaijser J. Towards an evidence-based approach for diagnosis and management of adnexal masses: findings of the International Ovarian Tumour Analysis (IOTA) studies. Facts Views Vis. Obgyn. 2015; 7(1): 42-59.

21. Canda A.E., Astarcioglu H., Obuz F., Canda M.S. Cystic ovarian teratoma with intracystic floating globules. Abdom. Imaging. 2005; 30(3): 369-71.

22. Sayasneh A., Ekechi C., Ferrara L., Kaijser J., Stalder C., Sur S. et al. The characteristic ultrasound features of specific types of ovarian pathology (Review). Int. J. Oncol. 2015; 46(2): 445-58.

23. Brown D.L., Dudiak K.M., Laing F.C. Adnexal masses: US characterization and reporting. Radiology. 2010; 254(2): 342-54.

24. Martynov S.A., Lipatenkova Yu.I., Adamyan L.V., Danilov A.Yu., Klimenchenko N.I. Efficiency of ultrasound studies in the differential diagnosis of ovarian tumors and tumoroids in pregnant women. Akusherstvo i Ginekologiya/Obstetrics and Gynecology. 2014; (8): 33-9. (in Russian)

25. Mature (cystic) ovarian teratoma. Available at: http://radiopaedia.org/articles/mature-cystic-ovarian-teratoma

26. Guerriero S., Ajossa S., Gerada M, Virgilio B. et al. Transvaginal ultrasonography in the diagnosis of extrauterine pelvic diseases. Expert Rev. Obstet. Gynecol. 2008; 3(6): 731-52.

27. Laing F.C., Allison S.J. US of the ovary and adnexa: to worry or not to worry? Radiographics. 2012; 32(6): 1621-39.

28. Immature ovarian teratoma. Available at: http://radiopaedia.org/articles/immature-ovarian-teratoma

29. Guerriero S., Testa A.C., Timmerman D., Van Holsbeke C., Ajossa S., Fischerova D. et al. Imaging of gynecological disease (6): clinical and ultrasound characteristics of ovarian dysgerminoma. Ultrasound Obstet. Gynecol. 2011; 37(5): 596-602. doi: 10.1002/uog.8958.

30. Demidov V.N., Gus A.I., Adamyan L.V., Lipatenkova Yu.I. Sonography of the pelvic organs in women. A Practical Guide. Vol. 4: Borderline tumors, cancer and rare tumors of the ovaries. Moscow; 2006: 97-103. (in Russian)

Received 15.09.2016

Accepted 11.11.2016

About the Authors

Solopova Alina Evgen’evna, Candidate of Medicine, assistant professor, Department of radiology and radiotherapy, Faculty of Medicine, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University, Ministry of Health of Russia. 119991, Russia, Moscow, Bolshaya Pirogovskaya str. 2, bld. 4. E-mail: dr.solopova@mail.ru
Sologub Yulia Nikolaevna, second-year resident, Department of Obstetrics and Gynecology, Faculty of Preventive Medicine I.M. Sechenov First Moscow State Medical University, Ministry of Health of Russia. 119991, Russia, Moscow, Bolshaya Pirogovskaya str. 2, bld. 4
Makatsariya Aleksandr Davidovich, Doctor of Medicine, Professor, Head of Department of Obstetrics and Gynecology, Faculty of Preventive Medicine, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University, Ministry of Health of Russia. 119991, Russia, Moscow, Bolshaya Pirogovskaya str. 2, bld. 4
Ternovoy Sergey Konstantinovich, Doctor of Medicine, Professor, Head of Department of radiology and radiotherapy, Faculty of Medicine, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University, Ministry of Health of Russia. 119991, Russia, Moscow, Bolshaya Pirogovskaya str. 2, bld. 4

For citations: Solopova A.E., Sologub Yu.N., Makatsaria A.D., Ternovoy S.K. Ovarian germ cell tumors: Current diagnostic approaches. Akusherstvo i Ginekologiya/Obstetrics and Gynecology. 2016; (12): 28-33. (in Russian)
http://dx.doi.org/10.18565/aig.2016.12.28-33

Similar Articles

By continuing to use our site, you consent to the processing of cookies that ensure the proper functioning of the site.