Impact of luteal-phase support with a GnRH agonist on the outcomes of IVF programs

Gallyamova E.M., Perminova S.G., Mityurina E.V., Strelchenko D.A.

Research Center of Obstetrics, Gynecology, and Perinatology, Ministry of Health of Russia, Moscow 117997, Ac. Oparina str. 4, Russia
Objective. To evaluate the effect of a GnRH ago\nist (GnRH-a) for luteal-phase (LP) support on the efficiency of an IVF program.
Subjects and methods. A randomized controlled clinical trial was conducted in 207 patients with tuboperitoneal, male, or mixed factor infertility. Ovarian function was stimulated according to a fixed-dose GnRH antagonists (GnRH-ant) protocol using recombinant follicle-stimulating gonadotropins. According to a LP support regimen in the stimulated cycle, the patients were divided into 2 groups: 1) 92 patients received micronized progesterone (P) in a dose of 600 mg/day on day 1 after transvaginal puncture (TVP) of ovaries and triptorelin in a single subcutaneous dose of 0.1 mg on day 6 after fertilization; 2) 115 had micronized P only in a dose of 600 mg/day on day 1 after TVP. Dynamic monitoring of the levels of Е2, Р, luteinizing hormone (LH), and chorionic gonadotropin β-subunit (CG-β) was made on days 5, 7, and 15 after fertilization. The rate of biochemical pregnancy, implantation, clinical pregnancy, and progressive pregnancy was estimated as criteria for the efficiency of the IVF program.
Results. Analysis of the results of hormonal monitoring on day 5 following fertilization revealed no significant difference between the groups in LH, P, and E2 concentrations (p > 0.05). In patents with pregnancy, the concentrations of CG-β were not statistically significantly different on days 5 and 7 after fertilization in both examined groups (p = 0.66) and p = 0.763). On day 7 following fertilization, those of E2 (median 5126 and 3501 pmol/l; p = 0,002, Р (median 335 and 170 nmol/l; р = 0.0001), and LH (median 13.9 and 0.1 IU/l; р = 0.0001) were substantially higher in Group 1. On day 15 after fertilization, the concentrations of LH (median 0.3 and 0.1 IU/l; р = 0.003) and Р (median 206 and 108 nmol/l; р = 0.043) were also significantly higher in Group 1. On the same day following fertilization, in the patients with pregnancy showed higher level of CG-β in the GnRH-a group than that in the control group (p = 0.0001). On day 15 after fertilization, the patients with single and double pregnancy had also much higher CG-β concentrations in Group 1 (p < 0.05). In the latter group, the rate of biochemical pregnancy, implantation, and clinical pregnancy was significantly higher than that in the control group (51.1 and 34.8%; р = 0.018), (30.6 and 16.6%; р < 0.05), and (40.2 and 27%; р = 0.044). That of progressive pregnancy was higher in the GnRH-a group (37 and 21%), but the difference was not statistically significant (p = 0.349). No significant group difference was found in abortion rates (8.1 and 22.5%; p = 0.309). The rate of multiple pregnancy was also significantly higher in the GnRH-a group (35.1 and 12.9%; p = 0.049).
Conclusion. The use of GnRH-a for LP support has a favorable impact on the clinical outcomes of IVF programs in the GnRH-ant protocols.

Keywords

luteal phase defect
luteal-phase support
ovarian stimulation
in vitro fertilization
GnRH agonist
micronized progesterone

Повышение эффективности методов вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) является актуальной задачей современной репродуктивной медицины. Поддержка лютеиновой фазы (ЛФ) стимулированного цикла – это интегральная часть программ ВРТ, во многом влияющая на ее результативность. Стимуляция овуляции приводит к недостаточности ЛФ в большинстве случаев, как в циклах с агонистом гонадотропин рилизинг гормона (аг-ГнРГ), так и с антагонистом ГнРГ (ант-ГнРГ) [1–3]. Недостаточность ЛФ оказывает отрицательное влияние на раннее функционирование желтого тела, что предположительно ведет к потерям на этапе имплантации эмбриона. Таким образом, поддержка ЛФ в программах ВРТ обязательна и имеет решающее значение, особенно в период времени между снижением уровня экзогенного человеческого хорионического гонадотропина (чХГ), назначаемого для финального созревания ооцитов, и повышением эндогенного чХГ на этапе имплантации.

Для восполнения недостаточности ЛФ используются различные режимы ее поддержки, включающие препараты прогестерона (Р), чХГ, эстрадиола (E2), аг-ГнРГ [4–7]. Однако в настоящее время нет идеального режима ведения ЛФ в стимулированных циклах. В последние годы появились исследования, в которых было отмечено существенное повышение частоты клинической беременности, частоты развивающейся беременности и частоты живорождения при добавлении препаратов аг-ГнРГ для поддержки ЛФ [8–11]. Положительные эффекты аг-ГнРГ для поддержки ЛФ циклов ВРТ отмечены в протоколах как с аг-ГнРГ, так и с ант-ГнРГ [4, 7, 12].

Механизм благоприятного влияния препаратов аг-ГнРГ в ЛФ стимулированного цикла не ясен и, в соответствии с представленными гипотезами, может реализовываться на различных уровнях. Согласно одной из гипотез, аг-ГнРГ осуществляет поддержку желтого тела через центральные механизмы, стимулируя секрецию ЛГ гонадотрофами гипофиза; согласно другой – воздействуя прямо на эндометрий через локальную экспрессию рецепторов ГнРГ [12]. Было также показано, что назначение аг-ГнРГ в ЛФ повышает частоту наступления беременности в циклах донации ооцитов у реципиентов с подавленной овуляцией и отсутствием желтого тела, что предполагает прямое влияние аг-ГнРГ на эмбрион [13].

Несмотря на обнадеживающие результаты использования препаратов аг-ГнРГ для поддержки ЛФ в ряде публикаций [5], недостатками этих работ являются гетерогенность выборок, различные режимы поддержки ЛФ в группе контроля, отсутствие ясности в механизме влияния этого режима поддержки ЛФ циклов ВРТ, что и послужило основанием для проведения настоящего исследования.

Цель исследования: оценить влияние комбинированного режима поддержки ЛФ препаратом аг-ГнРГ в сочетании с микронизированным Р на эффективность программ ЭКО.

Материал и методы исследования

Проведено рандомизированное контролируемое клиническое исследование у 207 пациенток с трубно-перитонеальным, мужским или сочетанным факторами бесплодия. Критериями включения в исследование были: возраст до 38 лет, уровень ФСГ <12 МЕ/л, регулярный менструальный цикл 21–35 дней, не более 2 безуспешных попыток ЭКО в анамнезе. Критерии исключения: наружный и внутренний эндометриоз III–IV степени распространения, интерстициальная или субсерозная миома матки размером более 4 см, пороки развития внутренних половых органов, включая состояния после хирургической коррекции, патозооспермия III–IV степени, развитие синдрома гиперстимуляции яичников средней или тяжелой степени на фоне стимуляции функции яичников в данном цикле ЭКО. Информированное согласие на участие в исследовании было получено у всех пациенток.

Стимуляцию функции яичников проводили по фиксированному протоколу с ант-ГнРГ с использованием препаратов рекомбинантного ФСГ со 2–3-го дня менструального цикла. Подбор стартовой дозы индуктора осуществляли исходя из параметров овариального резерва пациенток. Дозу индуктора корректировали в соответствии с ответом яичников на стимуляцию. В качестве триггера овуляции для финального созревания ооцитов назначали чХГ 10 000 МЕ. Трансвагинальную пункцию яичников (ТВП) осуществляли через 35 часов после введения триггера овуляции. Оценка качества полученных ооцитов по степени зрелости и эмбрионов осуществлялась на основании общепринятых критериев. Перенос 1–2 эмбрионов проводили на 3–5-е сутки культивирования. В зависимости от режима ведения ЛФ пациентки были рандомизированы на две группы: пациентки 1-й группы (n=92) получали натуральный микронизированный Р вагинально в дозе 600 мг/день с 1-х суток после ТВП (со следующего дня после ТВП) и однократную дозу трипторелина – 0,1 мг подкожно на 6-е сутки после оплодотворения; во 2-й группе (n=115) для поддержки ЛФ пациентки получали только натуральный микронизированный Р 600 мг в день вагинально с 1-х суток после ТВП.

Гормональный мониторинг ЛФ включал определение уровней ЛГ, Р, Е2 и β-ХГ на 5-й, 7-й и 15-й дни после оплодотворения. Концентрацию гормонов в сыворотке крови определяли с использованием иммуноферментных тест-систем фирмы «Hoffmann La Roche» на автоматическом анализаторе Elecsys 2010 этой же фирмы (Швейцария), а также хемилюминесцентных тест-систем фирмы DPC на автоматическом анализаторе Immulite (USA).

Эффективность лечения оценивали по показателям частоты наступления беременности на перенос эмбрионов. Биохимическая беременность была диагностирована на 15-й день после оплодотворения при концентрации β-субъединицы ХГ в сыворотке крови >20 МЕ/л. Имплантацию подтверждали при визуализации плодного яйца в полости матки по данным УЗИ. Клиническую беременность подтверждали при визуализации в полости матки одного или двух плодных яиц, содержащих живые эмбрионы через 5–6 недель после переноса. Прогрессирующей считалась беременность, продолжающаяся после 12 недель после переноса.

Статистическая обработка данных выполнена на персональном компьютере с использованием программы IPM SРSS Statistics, версия 21.

Все полученные количественные анамнестические, клинические, лабораторные и инструментальные данные обработаны методом вариационной статистики. Для каждого количественного параметра были определены: среднее значение (М), среднеквадратичное отклонение (δ), ошибка среднего (m), медиана (Ме), 95% доверительный интервал, для качественных данных – частоты (%).

При нормальном характере распределения данных результаты представлены как среднее ± стандартная ошибка среднего (М±m). При распределении данных, отличных от нормального (значение теста Колмогорова-Смирнова менее 0,05), исследованные количественные показатели представлены в виде Ме (L-H), где Ме-медиана, L-25 (нижний) квартиль, H – 75 (верхний) квартиль.

Для сравнения непараметрических данных применяли метод Манна-Уитни (для 2 групп) для несвязанных совокупностей; критерий χ2 для таблиц сопряженности признаков 2*2, 2*3 и 2*4 (для сравнения частот встречаемости признаков в анализируемых группах).

Статистически значимыми считали отличия при р<0,05 (95% уровень значимости).

Результаты исследования

Анализ клинико-лабораторных характеристик включенных в исследование пациенток обеих групп не выявил статистически значимых различий по возрасту (медиана составила 32 года, интерквартильный интервал 29–35 лет, р=0,749). Базальные уровни гормонов на 2–3-й день менструального цикла были сопоставимы в двух группах: ФСГ МЕ/Л (медиана 7,0 и 7,1 МЕ/Л, р=0,789), ЛГ МЕ/л (медиана 4,2 и 4,0 МЕ/л, р=0,309) и Е2 пмоль/л (медиана 104 и 89 пмоль/л, р=0,113). В 1-й группе отмечены более высокие концентрации АМГ (медиана 2,6 и 2,2 нг/мл), однако разница не была статистически значима (р=0,518). Бесплодие было обусловлено трубно-перитонеальным фактором у 33 (35,9%) пациенток в 1-й группе и у 41 (35,7%) во 2-й группе; р=0,974, мужским – у 41 (44,6%) и у 48 (41,7%); р=0,684, сочетание факторов наблюдалось у 18 (19,6%) и 25 (21,7%); р=0,576 женщин. Первичное и вторичное бесплодие в обеих группах встречалось с одинаковой частотой (р=0,486), длительность бесплодия в 1-й группе составила 5,5±0,4 года, во 2-й группе – 5,7±0,3 года (р=0,446).

Параметры стимулированного цикла и эмбриогенеза в обеих группах представлены в табл. 1.

Стартовая доза гонадотропина была сопоставима в обеих группах (223,6±6,7 и 220,0±6,1; р=0,386), также не отличалась суммарная доза гонадотропина и продолжительность стимуляции (1851,7±68,4 1982,0±65,3 р=0,166; 8,76±0,1 и 9,02±0,1; р=0,061).

Анализ эмбриологических параметров показал, что обе группы были сопоставимы по количеству полученных ооцитов (9,72±0,4 и 9,01±0,3; р=0,130), зрелых ооцитов (М11) (7,33±0,3 и 6,8±0,3; р=0,247) и зигот (2 PN) (7,3±0,3 и 6,8±0,3; р=0,814). Не наблюдалось различий в частоте дробления и развития эмбрионов до стадии бластоцисты. Не было выявлено различий по количеству полученных эмбрионов хорошего качества (1,7±0,1 и 1,47±0,1; р=0,062), перенесенных эмбрионов (1,8±0,03 и 1,8±0,03; р=0,967) и перенесенных эмбрионов хорошего качества (1,04±0,08 и 0,8±0,07; р=0,047).

Результаты гормональных параметров в динамике ЛФ представлены в табл. 2.

Как видно из представленных в таблице данных, на 5-й день после оплодотворения концентрации Р нмоль/л (медиана 346 и 300 нмоль/л, р=0,062), ЛГ МЕ/л (медиана 0,15 и 0,1 МЕ/л, р=0,081) и Е2 пмоль/л (медиана 5352 и 4945 пмоль/л, р=0,215) были сопоставимы между группами. На 7-й день после оплодотворения концентрации ЛГ МЕ/л (медиана 13,9 и 0,1 МЕ/л, р=0,0001), Р нмоль/л (медиана 335 и 170 нмоль/л, р=0,0001) и Е2 пмоль/л (медиана 5126 и 3501 пмоль/л, р=0,002) были достоверно выше в группе аг-ГнРГ. На 15-й день после оплодотворения уровни ЛГ (медиана 0,3 и 0,1 МЕ/л, р=0,003) и Р (медиана 206 и 108 нмоль/л, р=0,043) были существенно выше в группе аг-ГнРГ по сравнению с контрольной группой. В 1-й группе отмечены более высокие концентрации Е2 (медиана 2394 и 1402 пмоль/л), однако не было выявлено статистически значимой разницы (р=0,105).

Результаты параметров уровня β-ХГ у пациенток с наступившей беременностью в динамике ЛФ представлены в табл. 3.

Как видно из представленных в таблице данных, уровни β-ХГ на 5-й и 7-й дни после оплодотворения у пациенток с наступившей беременностью достоверно не различались между группами (р=0,662) и (р=0,673). Однако на 15-й день после оплодотворения уровень β-ХГ в группе пациенток использовавших комбинированный режим поддержки ЛФ был достоверно выше (р=0,0001).

Результаты гормональных параметров у пациенток с наступившей одноплодной и двухплодной беременностью в динамике ЛФ представлены в табл. 4.

Как видно из представленных в таблице данных, на 7-й день после оплодотворения у пациенток с одноплодной беременностью концентрации ЛГ (медиана 13,1 и 0,1 МЕ/л) и Р (317 и 146 нмоль/л) были существенно выше в группе аг-ГнРГ (р<0,05). Концентрации ЛГ при двухплодной беременности (медиана 17,3 и 0,1 МЕ/л) и Р (медиана 349 и 150 МЕ/л), также были выше в 1-й группе (р<0,05). Уровень Е2 на 7-й день после оплодотворения достоверно не отличался в обеих группах (р>0,05). На 15-й день после оплодотворения медиана ЛГ в 1-й группе у пациенток с двухплодной беременностью составила 0,3 МЕ/л (интерквартильный интервал 0,2–0,5 МЕ/л), что было достоверно выше, чем во 2-й группе (медиана 0,1 МЕ/л (интерквартильный интервал 0,1–0,2), р<0,05). Концентрации Р и Е2 не имели статистически значимых отличий в обеих группах (р>0,05). Медианы уровней β-ХГ на 15-й день после оплодотворения у пациенток в 1-й группе с одноплодной и двухплодной беременностью составили 220 Ме/л (интерквартильный интервал 159–2267 Ме/л) и 453 Ме/л (378–490), что было существенно выше (р<0,05), чем у пациенток во 2-й группе (медиана 112 Ме/л (интерквартильный интервал 110–118 Ме/л) и 244 Ме/л (127–276,5) (табл. 5).

Как видно из представленных в таблице данных, частота биохимической беременности в 1-й группе составила 51,1%, что было существенно выше, чем в группе сравнения 34,8% (р=0,018). Частота имплантации была достоверна выше в группе пациенток, которым для поддержки ЛФ добавляли аг-ГнРГ – 30,6% против 16,6% (р<0,05). Частота клинической беременности также была достоверно выше в группе аг-ГнРГ – 40,2 и 27% (р=0,044). Частота прогрессирующей беременности была выше в группе пациенток использовавших комбинированный режим поддержки ЛФ (37 и 21%), но разница не была статистически значима (р=0,349). Была отмечена более низкая частота прерывания беременности в 1-й группе (8,1 и 22,5%), однако не было выявлено статистически значимых отличий (р=0,309). Частота наступления многоплодной беременности была существенно выше в 1-й группе (35,1 и 12,9%, р=0,049).

Обсуждение

Данное рандомизированное контролируемое клиническое исследование было проведено в протоколе с ант-ГнРГ с целью оценки влияния комбинированного режима поддержки ЛФ (аг-ГнРГ+микронизированный Р) по сравнению со стандартным режимом на эффективность программы ЭКО. Проведенный анализ показал, что частота наступления биохимической беременности (51,1 и 34,8%), имплантации (30,6 и 16,6%) и клинической беременности (40,2 и 27%) была достоверно выше в группе аг-ГнРГ (р=0,018, р<0,05 и р=0,044), чем в контрольной группе. В исследовании Tesařík (2006) частота прогрессирующей беременности была достоверно выше в группе пациенток, которые получали для поддержки ЛФ аг-ГнРГ по сравнению с группой контроля; в нашем исследовании также было отмечено увеличение частоты прогрессирующей беременности в группе аг-ГнРГ (37 против 21%), однако полученные результаты не имели статистически значимой разницы (р=0,349) [4]. Возможное влияние препаратов аг-ГнРГ на прерывание беременности обсуждалось в ряде работ Fuji и соавт. (2001), H. Qublan и соавт. (2008), D.B. Inamdar, A. Majumdar (2012), однако полученные результаты эти предположения не подтвердили [8, 10, 14]. В данном исследовании частота прерывания беременности в группе аг-ГнРГ была ниже, чем в контрольной группе (8,1 и 22,5%), однако не было выявлено статистически значимых различий между группами (р=0,309). Тем самым было показано, что добавление аг-ГнРГ в ЛФ не влияло на частоту ранних репродуктивных потерь. Влияние аг-ГнРГ на увеличение частоты наступления многоплодной беременности было отмечено в нескольких исследованиях Tesarik и соавт. (2006), A.Z. Isik и соавт. (2009), Fuji и соавт. (2001) [4, 8, 9]. В данном исследовании также было отмечено значительное увеличение частоты многоплодной беременности в группе аг-ГнРГ – 35,1 против 12,9% (р=0,049).

До конца не ясен механизм, лежащий в основе предлагаемого благоприятного действия аг-ГнРГ в ЛФ; существуют предположения, что он может воздействовать на эмбрион, эндометрий и/или на желтое тело. Предположение о возможности прямого действия аг-ГнРГ на эмбрион обсуждалось в ряде работ. Результаты экспериментальных исследований на животных показали, что аг-ГнРГ могут улучшить развитие эмбриона in vitro и благоприятно влияют на уровни имплантации [15–18]. В исследовании P.A.B. Klemmt (2009) было показано, что аг-ГнРГ являются потенциальными промоутерами развития эмбрионов и имплантации [19]. В работе Tesarik и соавт. (2004) было показано, что назначение аг-ГнРГ для поддержки ЛФ повышает частоту наступления беременности в циклах донации ооцитов у реципиентов с подавленной овуляцией и отсутствием желтого тела, что предполагает прямое влияние аг-ГнРГ на эмбрион [13]. Гипотеза о возможном прямом действии аг-ГнРГ на эмбрион подтверждается и в другом исследовании Tesarik и соавт. (2006), в котором было отмечено, что пациентки с наступившей беременностью в группе аг-ГнРГ имели более высокую концентрацию β-ХГ на 15-й день после оплодотворения [4]. По результатам настоящего исследования было отмечено существенное увеличение частоты имплантации в группе аг-ГнРГ (р<0,05), а также увеличение концентрации β-ХГ на 15-й день после оплодотворения, у пациенток 1-й группы (медиана 235 и 115 Ме/л, р=0,0001), что может свидетельствовать о влиянии аг-ГнРГ на эмбрион. Ранее сообщалось, что ГнРГ повышает уровень чХГ в сыворотке крови у беременных женщин (Iwashita и соавт., 1993), по-видимому, воздействуя на рецепторы ГнРГ плаценты (Lin и соавт., 1995) [20, 21]. Кроме того, в работе T.M. Siler-Khodr (1997) было установлено, что антитела к ГнРГ присутствовали в крови беременных женщин с предшествующими выкидышами и низким уровнем чХГ, что подтверждает важную роль ГнРГ в имплантации и плацентации [22].

Тем не менее, данные говорящие в пользу прямого действия аг-ГнРГ на эмбрион не исключают другие механизмы, действующие, возможно, параллельно. Вопрос о возможном механизме действия аг-ГнРГ на желтое тело обсуждался в нескольких роботах [4, 12]. В исследовании Pirard и соавт. (2005) было показано, что низкие дозы аг-ГнРГ (100 мкг бусерелина) способны оказывать стимулирующее действие на желтое тело [12]. В другом исследовании Tesarik и соавт. (2006) было отмечено увеличение Р и Е2, однако не удалось обнаружить заметного увеличения в сыворотке крови концентрации ЛГ на следующий день после введения аг-ГнРГ, что не указывает на роль гипофиза в механизме действия аг-ГнРГ [4]. Однако необходимо учитывать тот факт, что для получения этого эффекта достаточно даже короткого пика ЛГ, который мог не быть зарегистрирован с учетом дизайна исследования [4].

Напротив, в проведенном нами исследовании было зафиксировано достоверное увеличение ЛГ (р=0,0001), на 7-й день после оплодотворения в группе аг-ГнРГ, что может свидетельствовать в пользу того, что аг-ГнРГ осуществляет поддержку желтого тела через центральные механизмы, стимулируя секрецию ЛГ гонадотрофами гипофиза. Кроме того, было выявлено увеличение Р и Е2 в группе аг-ГнРГ, что также поддерживает теорию о действии аг-ГнРГ на желтое тело.

В работе H. Qublan (2008) было выявлено благоприятное влияние аг-ГнРГ на эндометрий, которое можно объяснить тем, что ГнРГ и его рецепторы присутствуют в эндометрии женщин на протяжении всего менструального цикла, в эпителиальных и стромальных клетках с повышением экспрессии рецепторов ГнРГ в децидуализированных стромальных клетках в ЛФ [10, 23].

Локальная экспрессия ГнРГ трофобластом и присутствие его рецепторов в децидуализированном эндометрии предположительно может играть важную роль в диалоге между бластоцистой и эндометрием на стадии ранней имплантации, путем модуляции баланса между матриксными металлопротеиназами и их ингибиторами [24, 25]. Благодаря специфическому ингибированию тканевых ингибиторов металлопротеиназ повышается инвазивная способность трофобласта, что способствует более успешной имплантации бластоцисты. Тем не менее, in vitro не удалось выявить существенного влияния аг-ГнРГ на степень децидуализации эндометриальных стромальных клеток (P.A. Klemmt, 2009) и на экспрессию генов эпителиальных клеток эндометрия человека (X. Zhang, 2010) [19, 26]. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы установить возможное прямое воздействие аг-ГнРГ на эндометрий.

Заключение

Таким образом, добавление препаратов аг-ГнРГ для поддержки ЛФ оказывает благоприятный эффект на исходы программы ЭКО, увеличивая частоту наступления беременности. Наблюдаемое увеличение частоты имплантации у пациенток, получавших аг-ГнРГ для поддержки ЛФ, по сравнению с группой контроля, указывает на повышенный риск многоплодной беременности. Это свидетельствует о необходимости совмещения поддержки ЛФ аг-ГнРГ с переносом одного эмбриона.

References

  1. Macklon N.S., Fauser B.C. Impact of ovarian hyperstimulation on the luteal phase. J. Reprod. Fertil. 2000; 55(Suppl.): 101-8.
  2. Beckers N.G., Macklon N.S., Eijkemans M.J., Ludwig M., Felberbaum R.E., Diedrich K. et al. Nonsupplemented luteal phase characteristics after the administration of recombinant human chorionic gonadotropin, recombinant luteinizing hormone, or gonadotropin-releasing hormone (GnRH) agonist to induce final oocyte maturation in in vitro fertilization patients after ovarian stimulation with recombinant follicle-stimulating hormone and GnRH antagonist cotreatment. J. Clin. Endocrinol. Metab. 2003; 8899): 4186-92.
  3. Kolibianakis E.M., Bourgain C., Platteau P., Albano C., Van Streiteghem A.C., Devroey P. Abnormal endometrial development occurs during the luteal phase of nonsupplemented donor cycles treated with recombinant follicle-stimulating hormone and gonadotropin-releasing hormone antagonists. Fertil. Steril. 2003; 80(2): 464-6.
  4. Tesarik J., Hazout A., Mendoza–Tesarik R., Mendoza N., Mendoza C. Beneficial effect of luteal-phase GnRH agonist administration on embryo implantation after ICSI in both GnRH agonist- and antagonist-treated ovarian stimulation cycles. Hum. Reprod. 2006; 21(10): 2572-9.
  5. Kyrou D., Kolibianakis E.M., Fatemi H.M., Tarlatzi T.B., Devroey P., Tarlatzis B.C. Increased live birth rates with GnRH agonist addition for luteal support in ICSI/IVF cycles: a systematic review and meta-analysis. Hum. Reprod. Update. 2011; 17(6): 734-40. doi:10.1093/humupd/dmr029.
  6. Oliveira J.B., Baruffi R., Petersen C.G., Mauri A.L., Cavagna M., Franco J.G. Jr. Administration of single-dose GnRH agonist in the luteal phase in ICSI cycles: a meta-analysis. Reprod. Biol. Endocrinol. 2010; 8: 107. doi: 10.1186/1477-7827-8-107.
  7. van der Linden M., Buckingham K., Farquhar C., Kremer J.A., Metwally M. Luteal phase support for assisted reproduction cycles. Cochrane Database Syst. Rev. 2011; (10): CD009154.
  8. Isik A.Z., Caglar G.S., Sozen E., Akarsu C., Tuncay G., Ozbicer T., Vicdan K. Single-dose GnRH agonist administration in the luteal phase of GnRH antagonist cycles: a prospective randomized study. Reprod. Biomed. Online. 2009; 19(4): 472-7.
  9. Fujii S., Sato S., Fukui A., Kimura H., Kasai G., Saito Y. Continuous administration of gonadotrophin–releasing hormone agonist during the luteal phase in IVF. Hum. Reprod. 2001; 16(8): 1671-5.
  10. less-than or equal to
  11. Razieh D.F., Maryam A.R., Nasim T. Beneficial effect of luteal-phase gonadotropin-releasing hormone agonist administration on implantation rate after intracytoplasmic sperm injection. Taiwan J. Obstet. Gynecol. 2009; 48(3): 245-8.
  12. Pirard C., Donnez J., Loumaye E. GnRH agonist as novel luteal support: results of a randomized, parallel group, feasibility study using intranasal administration of buserelin. Hum. Reprod. 2005; 20(7): 1798-804.
  13. Tesarik J., Hazout A., Mendoza C. Enhancement of embryo developmental potential by a single administration of GnRH agonist at the time of implantation. Hum. Reprod. 2004; 19(5): 1176-80.
  14. Inamdar D.B., Majumdar A. Evaluation of the impact of gonadotropin-releasing hormone agonist as an adjuvant in luteal-phase support on IVF outcome. J. Hum. Reprod. Sci. 2012; 5(3): 279-84.
  15. Casan E.M., Raga F., Polan M.L. GnRH mRNA and protein expression in human preimplantation embryos. Mol. Hum. Reprod. 1999; 5(3): 234-9.
  16. Kawamura K., Fukuda J., Kumagai J., Shimizu Y., Kodama H., Nakamura A., Tanaka T. Gonadotropin-releasing hormone I analog acts as an antiapoptotic factor in mouse blastocysts. Endocrinology. 2005; 146(9): 4105-16.
  17. Nam D.H., Lee S.H., Kim H.S., Lee G.S., Jeong Y.W., Kim S. et al. The role of gonadotropin-releasing hormone (GnRH) and its receptor in development of porcine preimplantation embryos derived from in vitro fertilization. Theriogenology. 2005; 63(1): 190-201.
  18. Raga F., Casan E.M., Kruessel J., Wen Y., Bonilla-Musoles F., Polan M.L. The role of gonadotropin-releasing hormone in murine preimplantation embryonic development. Endocrinology. 1999; 140(8): 3705-12.
  19. Klemmt P.A., Liu F., Carver J.G., Jones C., Brosi D., Adamson J. et al. Effects of gonadotrophin releasing hormone analogues on human endometrial stromal cells and embryo invasion in vitro. Hum. Reprod. 2009; 24(9):2187-92.
  20. Iwashita M., Kudo Y., Shinozaki Y., Takeda Y. Gonadotropin–releasing hormone increases serum human chorionic gonadotropin in pregnant women. Endocr. J. 1993; 40(5): 539-44.
  21. Lin L.S., Roberts V.J., Yen S.S. Expression of human gonadotropin–releasing hormone receptor gene in the placenta and its functional relationship to human chorionic gonadotropin secretion. J. Clin. Endocrinol. Metab. 1995; 80(2): 580-5.
  22. Siler–Khodr T.M., Smikle C.B., Sorem K.A., Grayson M.A., Spencer D.K., Yoder B.A., Khodr G.S. Effect of excessive GnRH-binding substance on circulating maternal hCG in human pregnancy. Early Pregnancy. 1997; 3(1): 10-4.
  23. Raga F., Casan E.M., Kruessel J.S., Wen Y., Huang H.Y., Nezhat C., Polan M.L. Quantitative gonadotropin-releasing hormone gene expression and immunohistochemical localization in human endometrium throughout the menstrual cycle. Biol. Reprod. 1998; 59(3): 661-9.
  24. Chou C.S., Tai C.J., MacCalman C.D., Leung P.C. Dose-dependent effects of gonadotropin releasing hormone on matrix metalloproteinase (MMP)-2, and MMP-9 and tissue specific inhibitor of metalloproteinases-1 messenger ribonucleic acid levels in human decidual stromal cells in vitro. J. Clin. Endocrinol. Metab. 2003; 88(2): 680-8.
  25. Raga F., Casan E.M., Wen Y., Huang H.Y., Bonilla-Musoles F., Polan M.L. Independent regulation of matrix metalloproteinase-9, tissue inhibitor of metalloproteinase-1 (TIMP-1), and TIMP-3 in human endometrial stromal cells by gonadotropin-releasing hormone: implications in early human implantation. J. Clin. Endocrinol. Metab. 1999; 84(2): 636-42.
  26. Zhang X., Bocca S., Franchi A., Anderson S., Kaur M., Bajic V.B., Oehninger S. Do GnRH analogues directly affect human endometrial epithelial cell gene expression? Mol. Hum. Reprod. 2010; 16(5): 347-60.

About the Authors

Gallyamovа Elena Maratovna, graduate student of Research Center of Obstetrics, Gynecology, and Perinatology, Ministry of Health of Russia.
117997, Russia, Moscow, Ac. Oparina str. 4. Tel.: 8(963)6308422. E-mail: elena-galliamova@rambler.ru
Perminova Svetlana Grigorievna, MD, Leading Researcher 1st gynecological department, Research Center of Obstetrics, Gynecology, and Perinatology,
Ministry of Health of Russia. 117997, Russia, Moscow, Ac. Oparina str. 4. Tel.: +79162021687. E-mail: perisvet@list.ru
Mityurina Elena Viktorovna, graduate student of Research Center of Obstetrics, Gynecology, and Perinatology, Ministry of Health of Russia.
117997, Russia, Moscow, Ac. Oparina str. 4. Tel.: +79647967465. E-mail: mity-elena@yandex.ru
Strelchenko Daria Andreevna, graduate student of Research Center of Obstetrics, Gynecology, and Perinatology, Ministry of Health of Russia.
117997, Russia, Moscow, Ac. Oparina str. 4. Tel.: +79099832944. E-mail: da_strelchenko@mail.ru

Similar Articles

By continuing to use our site, you consent to the processing of cookies that ensure the proper functioning of the site.